– Должно быть, чувствуешь под собой твердую почву, – с запинкой сказала Мариса, – когда растешь в таком доме, где жило несколько поколений членов твоей семьи. Для Новой Зеландии такое положение вещей несколько необычно.
– Не так уж необычно. Множество семей все еще живут в домах своих предков. Здесь найдется, по крайней мере, три таких дома. А где проходило ваше детство?
– Повсюду, – после некоторой заминки ответила Мариса.
Рэйф удивленно поднял брови.
– В буквальном смысле этого слова. – Она натянуто улыбнулась. – Мои родители вели кочевой образ жизни. Они скитались по всей стране.
– В фургоне?
– Нет, в автобусе, переделанном под дом.
– Интересное детство, – не спуская с нее глаз, уклончиво заметил Рэйф.
Ей казалось, что она находится под прицелом.
– Боюсь, меня такой образ жизни не приводил в восторг, – поежилась Мариса. – Мне хотелось быть как все остальные дети и оставаться на одном и том же месте.
– Почему?
– Думаю, стадный инстинкт. А вам никогда не хотелось другой жизни?
– У меня было чем заняться здесь, когда я учился в начальной школе, так что скучать не приходилось. Потом я уехал в школу-пансион и ко времени выпуска понял, что не хочу возвращаться сюда и обрабатывать эту землю, чем занималось большинство Певерилов, живших до меня. Поэтому я поступил в университет и получил несколько дипломов, прежде чем отправиться зарабатывать деньги. Но это место всегда было моим домом, самым что ни на есть настоящим. А чем занимались ваши родители?
– Моя мать потрясающе вышивала и вязала, а папа делал шикарные игрушки из дерева. Они зарабатывали достаточно для того, чтобы мы могли путешествовать по стране. Им нравился такой образ жизни.
Мариса задумалась, не стала ли болезнь, из-за которой ее мать была вынуждена оставаться на одном месте, причиной, по которой они с отцом потеряли интерес к жизни.
– Боюсь, у меня нет такой, как у них, жажды приключений и я ничего не умею делать руками.
– Вы умеете рисовать, – решительно возразил Рэйф. – Джина – эксперт по части картин, и она оценила вашу работу очень высоко.
Его слова удивили ее и польстили ей.
– Я не такая уж талантливая. Мне приятно, что ваша сестра осталась довольна, но, надеюсь, она не ждет, что через несколько лет эта картина вырастет в цене.
Рисование было еще одной вещью, от которой ей пришлось отказаться после замужества. Дэвид посчитал это занятие пустой тратой времени. Сначала Мариса думала, что он не понимал, какое удовольствие приносило ей рисование, но вскоре осознала, что он все-таки понимал и даже слишком хорошо. Дэвид смотрел на ее увлечение, как на соперника, который отвлекает ее внимание от него самого. И однажды куда-то подевались все ее принадлежности, а новых так и не появилось.
Плохие воспоминания. Она отбросила их и сделала еще один глоток вина, пытаясь придумать, как перевести разговор обратно на Рэйфа.
– Возможно, вы не полностью осознаете свои таланты. Ведь тот опыт, который вы получили, переезжая с места на место, пригодился вам, когда вы открывали свой магазин?
– Думаю, да, – удивленно посмотрела на него Мариса. – Скажите мне, насколько большое ваше поместье?
Его ответ поверг ее в изумление.
– Оно просто огромно, – выдохнула она.
– Вы правы, – ответил Рэйф. – Вы с Надин обсудили расписание?
– Да, сэр, – натянуто улыбнулась она.
– Разве это прозвучало как приказ?
– Очень похоже, – холодно ответила Мариса.
– А вы на них плохо реагируете? – чуть насмешливо поинтересовался он.
– Я склонна вообще не реагировать на приказы, – как можно более спокойно ответила Мариса. Время от времени на поверхность всплывала старая натура Мэри Браун, но Мариса тут же принимала меры. Она больше никому не позволит контролировать себя. Даже человеку, чей профессионализм в управлении международной компанией заслуживал уважения и всяческих похвал.
– Действительно, почему вы должны это делать? – согласился Рэйф.
– Сама я тоже не люблю командовать, – пожала плечами Мариса. – Мы с Надин прекрасно поладили.
– Замечательно, – рассеянно заметил он, глядя на часы. – И если мы хотим избежать ее полного упреков взгляда, нам лучше пойти к столу. Я подумал, что в такой прекрасный вечер нам лучше поужинать на террасе. Кир, наверное, уже спит?
– Да, и притом крепко. У него сегодня были соревнования по плаванию.
– И как он справился?
– Сказал, что приплыл третьим по счету, – улыбнулась Мариса. – И пообещал, что в следующем году собирается победить.
– Вы не ходили смотреть?
– Нет. Я не могла отлучиться из магазина.
Рэйф пристально посмотрел на нее, но промолчал.
– И огромное спасибо за машину, – продолжила Мариса. – Ваш друг Патрик сказал мне, что вы попросили осмотреть мою машину как следует.
– Неужели? – В его голосе послышался смех.
Ей хотелось сказать ему, чтобы он перестал вмешиваться в ее дела, но это прозвучало бы очень грубо.
– Здесь очень красиво, – посмотрев по сторонам, холодно сказала Мариса.
Зимний сад напоминал ей фотографии тропических курортов, которые она видела в глянцевых журналах, полных невероятно красивых людей.
Но сегодня вечером все казалось еще ярче, цветы пахли еще сильнее.
Потому что рядом находился Рэйф…
Мариса чуть ли не с завистью подумала, что некоторым везет во всем.
Хотя нет, она не права. Удача улыбалась тем, кто играл в лотерею. А жизнь Рэйфа строилась на упорном труде многих поколений, которые жили здесь до него, но своими собственными усилиями он сумел добиться еще большего.
И он был потрясающим хозяином дома. За ужином они вели увлеченную беседу на различные темы, и Мариса почти забыла, насколько двусмысленным было ее положение.
Она смотрела в пронзительно серые глаза Рэйфа и наслаждалась звуком его голоса.
– Вам не понравилось вино? – спросил он.
– Понравилось, но я выпила достаточно. Спасибо, – поспешно ответила Мариса.
Ей не хотелось вина. Ей хватало одного взгляда на Рэйфа, чтобы ее сердце начинало петь от восторга.
Рэйф откинулся на спинку своего кресла и внимательно посмотрел на Марису. От него вдруг повеяло холодом.
– Я только что вернулся из Марипосы, – без всяких предисловий сказал он.
Ее сердце остановилось. В буквальном смысле этого слова.
Потом оно снова забилось. Так громко, что Мариса не слышала тихой песни волн, нежно целовавших пляж. Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица, и ей показалось, что она упадет в обморок.
