Люсинда Поттер оказалась у нее на кухне. Это она была крестной матерью Мишель, а Брайан почему-то не стал сообщать Джессике о столь незначительной подробности.
И прежде чем она смогла попросить его объясниться, он уехал на задание, которое, судя по всему, было крайне опасным.
Но как можно сердиться на человека, жизнь которого в опасности? На человека, готового рисковать всем ради своих сограждан?
Прежде всего, ей сейчас следует на время забыть о своих личных чувствах и выполнить просьбу Брайана. Джессике очень хотелось пойти к себе в спальню, запереть дверь на ключ и дать волю сердечной боли и тревоге, но пока что она об этом забудет. Это можно сделать завтра. А сегодня вечером она должна постараться, чтобы Мишель не смотрела телевизор и не слушала новости по радио, даже если ради этого ей придется приютить у себя Люсинду.
Она понятия не имела, как это сделать. У них наверняка нет ничего общего. Как она сможет удержать ее у себя в доме? Разговаривать с ней о садоводстве? Пожалуй, подобная беседа займет Люсинду секунды на три, не больше.
Чувствуя себя, как воин перед битвой, Джессика решительным шагом направилась обратно на кухню. Она высоко подняла подбородок.
— Кто-нибудь хочет чаю?
Люсинда фыркнула.
Хорошенькое начало, подумала Джессика.
— Может быть, ты хочешь что-нибудь другое?
— А у тебя нет ничего покрепче чая?
И тут Джессику осенило. Она поняла, как удержать в доме Люсинду.
— Вообще-то, да, есть, — невинным тоном сказала она, вспомнив о персиковом бренди, тайком приготовленным ее тетей Хетти. Напиток этот по виду и вкусу напоминал легкое фруктовое вино, но валил с ног как удар копытом мула.
Джессика смахнула пыль с бутылки, принесенной из погреба. Мишель лихорадочно размахивала руками за спиной у Люсинды, очевидно желая предостеречь Джессику, но та, не обращая на нее внимания, налила Люсинде стакан напитка. Обычно одного стакана было достаточно, чтобы свалить с ног лесоруба или портового грузчика. Так что теперь Люсинда наверняка не поедет в город и не включит радио в машине.
С отвращением взглянув на стакан, Люсинда осторожно сделала маленький глоток и широко раскрыла глаза.
— Подумать только, как вкусно! — сказала она, чмокая губами. — Удивительно. Ты сама его приготовила?
Впервые в жизни Джессика почувствовала симпатию к Люсинде.
— Это старый семейный рецепт.
— Восхитительно. — Люсинда сделала еще один глоток.
Мишель сердито посмотрела на Джессику.
— Когда ты вошла в дверь, вы с дядей Брайаном держались за руки? — спросила она, очевидно, в отместку за то, что Джессика пренебрегла ее предупреждением и дала крестной спиртное.
— Держались за руки? — спросила Люсинда, еще шире раскрывая глаза, и снова глотнула бренди. Когда Джессика с Брайаном вошли, она сидела спиной к двери и ничего не заметила.
— Да нет, — сказала Джессика. Она не привыкла лгать и чувствовала, что у нее начинает гореть лицо. Она не позволит этой женщине заметить, что у нее разбито сердце. — Я поскользнулась, поднимаясь по лестнице. Брайан протянул руку и поддержал меня.
Мишель явно не поверила.
— Но ты смеялась. Хохотала. И лицо у тебя раскраснелось… может, от чего-то другого.
— От чего-то другого? — с подозрением спросила Люсинда. Она впилась глазами в Джессику, а потом отвела взгляд. — Честно говоря, ты совсем не во вкусе Брайана. Ему нравятся более яркие женщины.
Джессика сознавала, что вряд ли могла стать серьезной соперницей Люсинде много лет назад, а сейчас ситуация и подавно изменилась к худшему. Они как будто принадлежали к разным мирам. Люсинда выглядела ухоженной, искушенной в любовных делах и чарующе красивой. Вероятно, у нее никогда не было ни грязи под ногтями, ни пауков на наволочке. Но к какому миру принадлежит Брайан? К моему, подумала Джессика. Впрочем, это не означало, что он выберет ее мир. В прошлый раз он поступил иначе.
— Как ты познакомилась с Брайаном? И моей крестницей? Когда Брайан представил нас друг другу, он, кажется, спросил, помнишь ли ты меня?
— Дядя Брайан учился в одной школе с Джессикой.
Джессика почувствовала себя жуком, которого рассматривают под микроскопом. Люсинда сузила глаза, с задумчивым видом сделала большой глоток и внимательно посмотрела на Джессику.
— В одной школе? — наконец произнесла она. — Нет, вряд ли. Я не помню никакой Джессики.
— Мы не были знакомы друг с другом, — твердо сказала Джессика.
— Джессика была изгоем, — вставила Мишель, стараясь помочь.
— О, — сказала Люсинда. — Тогда все понятно. — Она как-то странно хихикнула, и Джессика поняла, что выпитый бренди подействовал. — Мишель, я тебе когда-нибудь рассказывала, как мы с твоей матерью пошли в туалет для мальчиков? Сделали вид, что проводим осмотр. Было очень смешно.
Продолжать она не стала, видимо, посчитав, что все и так понятно. Сделав большой глоток бренди, Люсинда переключилась на очередное школьное воспоминание.
— Аманда была лучше всех, верно, Мишель? — закончила она свой рассказ.
— Самой лучшей, — подтвердила Мишель, но таким тоном, что Джессика встревожилась.
— Мы с Брайаном встречались, когда учились в школе, — продолжала Люсинда. — Ты об этом знала?
— Да, знала, — мрачно ответила Джессика.
— А я не знала, — сказала Мишель, оживившись.
— Однажды мы едва не поженились. — Люсинда вздохнула. — Ты об этом знала?
— Нет, не знала.
— Я тоже не знала, — сказала Мишель, подняв брови. — Почему он мне об этом не рассказывал?
— Дорогая, не делай такое лицо, а то раньше времени появятся морщины. Да, я совершила ошибку, не выйдя за Брайана, — сказала Люсинда. Она посмотрела на стакан с бренди и сделала глоток, потом еще один. — Я хотела, чтобы он стал юристом, как Кевин. Но не смогла его уговорить, поэтому уехала в Торонто, следом за Кевином и Амандой. В конце концов, встретила юриста и вышла за него замуж, как и мечтала.
Она снова неторопливо глотнула бренди.
— Еще одна моя ошибка, — сказала она. И начала икать.
Мишель мрачно и с упреком взглянула на Джессику.
Надеясь перебить Люсинду, пока та не рассказала еще что-нибудь личное, Джессика быстро спросила:
— А как твои букеты, Мишель? Тебе присылают заказы?
Составлявшая букеты Мишель отодвинула их в сторону, сложила руки и угрюмо посмотрела на Джессику.
— Мы с тетей Люси собирались пойти за покупками, — сказала она. — А теперь уж вряд ли пойдем.
— Чепуха, глупышка. Я только допью, и мы можем идти.
Джессика знала: никто не сможет, допив стакан тетушкиного напитка, куда-то пойти, но откуда это было знать Мишель?
