— Ники заснул.
— Как вам это удается? Так просто подбирать стихи к музыке?
— Не знаю. Это само собой приходит в голову. Может быть, надо пригласить врача? — спросила она.
— Мы подождем и посмотрим, что будет дальше. Я не думаю, что придется долго ждать. Не исключено, что он перегрелся, а возможно, его просто укачало. Думаю, теперь температура понизится.
— Вы неплохо владеете собой.
— Эта ситуация не такая уж трудная. А ближайший населенный пункт находится очень далеко отсюда.
Она обхватила себя руками и окинула взглядом расстилавшиеся вокруг просторы прерии.
— Думаю, что мы как раз находимся там, где больше ничего не нужно для полного счастья.
Конечно, дорогая, хотелось сказать ему.
— Пока вы первый раз не пожелаете откушать пиццу в два часа дня.
— Пиццу легко приготовить.
— Да? — с невольным уважением сказал он.
— О, да. Немного теста и томатного соуса, перец пепперони и свежие зеленые перчики.
— Свежие. Ну вот этого-то как раз здесь и нет.
— Я могу есть ее и так, — рассеянно ответила она. — А ведь вы могли бы посадить сад и огород, правда?
Тернер виновато взглянул на засохшие цветы в ящике, который стоял под окном в спальне.
Она проследила за его взглядом.
— О! Вы посадили эти цветы?
— Вовсе нет, — резко ответил он. Неужели он похож на человека, который выращивает анютины глазки?
Эти цветы посадила его сестра. Тернер послушно поливал их около недели, потом забыл о них. Он получил контракты на шестерых жеребят, которых должен был за месяц превратить в покладистых ездовых лошадей. Кроме того, он купил ту злобную пятнистую кобылу, которая, казалось, только и мечтала, как бы убить его.
Он упрямо решил не сообщать своей незваной гостье эти подробности, даже если они реабилитируют в ее глазах его очерствевшую душу.
Ребенок наверняка пробудет здесь пару дней, и она не уедет отсюда, не забрав его.
— Поппи ваше имя?
Она недоуменно взглянула на него.
— Господи, разумеется, нет. Меня зовут Шейла. Шейла Моррисон.
Он подумал, что имя Поппи звучало более чувственно, хотя и не подходило этой девушке. Имя Шейла казалось ему экзотическим, и он снова подумал о ее нижнем белье. Она наверняка носила роскошное нижнее белье. Но если так, то он заложил бы свою душу, только бы одним глазком взглянуть на это, поэтому ему лучше поскорее бежать от греха.
— Мисс Моррисон…
— Просто Шейла.
— Шейла, у меня еще есть кое-какие дела, поэтому чувствуйте себя здесь как дома, если хотите, можете принять ванну или душ. А на ночь я раздвину софу.
— Я не могу здесь остаться!
— Хорошо, но вам известно, что вы не можете уехать. Этот ребенок никуда не едет, а вы никуда не уедете без него.
Она задумалась.
— А где здесь ближайший мотель?
— Угадайте!
— Недалеко от аптеки и больницы?
— Как раз за углом.
— Думаю, вы правы.
— Да, у меня есть такая неприятная привычка.
Она улыбнулась, и в ее глазах зажегся огонек. Тернер понял, что кое в чем он ошибся. В этот момент она была потрясающе красива.
Улыбка исчезла, и она задумчиво закусила губу.
— Я не знаю, что мне делать…
— Думаю, вы пока останетесь здесь. На день или на два. А я постараюсь найти Марию и выяснить, в чем дело.
— Найти ее? Но…
— Ее семья жила в этих краях.
Он вспомнил, что семья Джеррарди жила в безобразной маленькой лачуге. У них во дворе стояла старая развалившаяся машина. И это окончательно убедило его в том, что Мария не пара его брату.
Маклеод, сказал он самому себе, ты настоящий сукин сын.
— Я уверена, что она позвонит вам, — сказала Шейла. — Я могу остаться здесь на ночь, но…
— Вы не можете оставить здесь мальчика. Или вы останетесь, или заберете его с собой. Я думаю, он до смерти испугается, если вы оставите его с незнакомым человеком.
Его ошеломило собственное беспокойство за этого маленького мальчика.
— Думаю, вы правы, — ответила она.
— Вы торопитесь вернуться потому, что вас ждет работа, или есть еще что-нибудь? Возможно, у вас есть друг?
— Не совсем так. Я могу работать в любом месте.
— И что это за работа? — Она ни словом не обмолвилась о друге. И почему-то вдруг его сердце забилось сильнее.
— Я сочиняю песни для детского шоу.
— Тогда мне все понятно. Я имею в виду ту песенку, которую вы спели Ники. — Необычная работа сделала ее еще более привлекательной в его глазах.
Но за три одиноких года он уже забыл, что такое поцелуй, поэтому любая женщина могла показаться ему привлекательной.
Он предложил ей остаться и немного освоиться в доме. Поспать, принять душ.
Тернер проводил ее взглядом, пока она не скрылась за дверью.
Он заметил, что дверца ее машины все еще открыта, и подошел, чтобы захлопнуть ее, пока не сел аккумулятор. Ее чемодан все еще лежал на заднем сиденье.
Тернер заколебался. Он говорил, чтобы она чувствовала себя как дома, а вся ее чистая одежда осталась здесь. Ничего с ним не станется, если он поведет себя как джентльмен, а потом отправится в загон, чтобы продолжить дрессировку той бешеной лошади. Это единственная лошадь, за дрессировку которой ему не платили, вспомнил он и удрученно покачал головой.
Тернер достал ее чемодан с заднего сиденья.
Этот старый и потрепанный чемодан сильно отличался от тех, которые он видел у Селии. Тернер немного подождал, а затем вошел в дом. Он как раз проходил через гостиную, когда вдруг верхняя застежка чемодана открылась и все ее вещи выпали и рассыпались по полу.
Тернер начал запихивать вещи в чемодан. Он старался не разглядывать содержимое чемодана, но заметил, что среди ее вещей не было ни одной шелковой вещи с кружевами. Только простое белье из белого хлопка.
Оказывается, у такой хорошенькой молодой женщины нет ни одной красивой вещи. Ему стало жалко ее.
Увидев ее в первый раз, Тернер подумал, что она из тех женщин, которые должны иметь шелк и кружева. Он был абсолютно уверен, что под спокойной внешностью этой женщины скрывается страсть…
— О!
Шейла вышла в холл и в ужасе наблюдала, как он запихивает ее вещи обратно в чемодан.
— Простите, — пробормотал он. — Застежка…
