Проблема в том, что, играя эти роли, мы формируем
собственное представление о себе. Играя роль «беспомощной и беззащитной»,
женщина сама постепенно начинает думать, что она «беспомощная и беззащитная»,
хотя, вполне возможно, это абсолютно не соответствует действительности. И убери
мы эту роль, окажись эта женщина в иных обстоятельствах – и перед нами будет
«бой-баба», которая знает, что ей нужно, зачем ей это нужно и, главное, как
этого добиться. Мужчина же, принужденный без конца изображать из себя «сильного
и волевого» человека, «рыцаря без страха и упрека», постепенно просто отучается
проявлять собственные чувства; он все равно их испытывает, но не способен ни
произвести на свет соответствующее им поведение, ни даже дать себе в них отчет.
Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств,
которых сами они не стоят.
Л. Н. Толстой
Можно сказать, что культура в области пола (и, конечно, во
множестве других областей) накладывает на нас свое клише. Часть таким образом
от нас отсекается, а если же под этим клише обнаруживается «белое пятно», то
оно просто закрашивается в соответствии с привычными общественными
стереотипами. Истина же, то, что на самом деле является полом, остается тайною
за семью печатями. А мы, не зная этой истины, не понимая сущности своего пола,
каждодневно допускаем такое гигантское количество непозволительных ошибок, что
в конечном счете все это становится одной глобальной ошибкой, которую любой
патологоанатом назвал бы «травмой, несовместимой с жизнью».
Научный факт:
«Статистика самоубийств – это не цифры, это люди!»
Мы должны научиться смотреть в лицо фактам, обычно же мы
смотрим на свои представления о действительности. Многочисленные виртуозные
исследования социальных психологов показали, что разница между тем, какова
социальная действительность на самом деле, и тем, как мы ее себе представляем,
просто огромная. Культура, традиция, массовое сознание надевают нам на глаза
искажающие действительность очки. Так, наверное, тоже можно жить, но в этом
случае нам никогда не вырваться из порочного круга собственных ошибок. Если я
ошибаюсь в своем восприятии фактической действительности, то мои действия будут
ошибочными, это неизбежно. А если я буду допускать ошибки, то синяки и шишки
мне гарантированы, поэтому сколько бы странной, неправдоподобной и даже тяжелой
ни была бы действительность, жизнь в соответствии с ней в итоге оказывается
куда более практичной и радующей душу.
Я бы хотел заострить ваше внимание на факте, который, мне
кажется, должен несколько скорректировать наши представления о полах и их
сущности в пользу большей достоверности. Факт этот лежит в плоскости так
называемого суицидального поведения. Об этом, возможно, мало кто из нас
задумывается, но подобное «блаженное неведение» отнюдь не является безобидным. По
прогнозам Всемирной организации здравоохранения (это что-то наподобие
медицинской ООН), к 2020 году смертность от суицида выйдет на второе место
среди других причин смертности и превысит смертность от рака, т. е. люди будут
чаще умирать в результате самоубийства, нежели вследствие онкологических
заболеваний, а реже —• только от инфарктов и инсультов. Сейчас в год от
самоубийств только по официальным данным умирает больше двух миллионов человек,
т. е. в два раза больше, чем в результате дорожно-транспортных происшествий.
Так что, как ни крути, проблема эта действительно весьма и весьма актуальна.
[1]
еперь давайте задумаемся над тем, какой человек скорее
покончит с собой – тот, кто является «толстокожим существом», не чувствительным
к жизненным перипетиям, или же «тонкокожий человек», который принимает
жизненные события слишком близко к сердцу? Вероятно, «тонкокожие люди» являются
здесь «группой риска». Второй вопрос звучит следующим образом: если человек
пытался покончить с собой, но не довел это дело до логического конца, т. е.
ограничился лишь попыткой самоубийства, он действительно раним и восприимчив
или же он думает, что он раним и восприимчив к жизненным невзгодам? Вероятно,
он думает, что он «слишком чувствителен» и «уязвим» (поэтому он и совершает попытку
самоубийства), а на самом деле таковым не является (в противном случае он бы,
конечно, не стал бы мяться и вышел бы из жизни вон, хлопнув дверью).
Что ж, нам остается посмотреть на статистику самоубийств.
Какая-картина здесь вырисовывается? Оказывается, что на один завершенный суицид
приходится десять незавершенных самоубийств (т. е. попыток самоубийства). При
этом мужчины кончают с собой (т. е. совершают законченный суицид) как минимум в
два раза чаще женщин, а в России – так и вовсе в два с половиной-три раза.
Вместе с тем женщины совершают попытки самоубийства (т. е. «балуются»
незавершенными суицидами) в пять раз чаще мужчин! Иными словами, женщины в пять
раз чаще мужчин идут на суицид, но при этом в два, а то и в три раза реже
погибают в результате самоубийства. Если же теперь мы сопоставим эти
фактические данные с нашими теоретическими выкладками, то получается, что
мужчины – это (относительно, конечно) более тонкие, чувствительные и ранимые
существа, тогда как женщины излишне преувеличивают свою чувствительность и
ранимость.
Кто-то может еще сказать, что, мол, от самоубийства женщин
останавливает то, что они думают о других – о детях, о родителях, о своих
супругах, в конце концов. Но позвольте, если так, то зачем они вообще
покушаются на самоубийство, причем в пять раз чаще мужчин?! Нет, подобные
возражения вряд ли могут быть приняты к сведению. Если человек действительно в
силу психологических проблем не считает возможным продолжать свою жизнь дальше,
это значит только одно – переживаемые им психологические проблемы субъективно
более тяжелы, чем для большинства других людей.
Как показывают факты, у мужчин – этих «бесчувственных
болванов, неспособных к сопереживанию», – психологических проблем оказывается
больше, нежели у женщин. А наличие психологических проблем на самом-то деле
говорит о сложности, тонкости психической организации их носителя, и чем
сложнее, тоньше он организован, тем более чувствителен к чувствам и
переживаниям других людей. Впрочем, наших мужчин не учили проявлению этих
чувств, не учили демонстрации своего сострадания, а потому невнимательному
наблюдателю может показаться, что они «сухие, черствые, бесчувственные».
Другое дело, что самоубийство – это не выход, и чести оно ни
мужчинам, ни женщинам не делает. Надеюсь, что это понятно. Самоубийство, кстати
говоря, – это вовсе не признак слабости характера и, конечно, не свидетельство
силы духа, а результат депрессивного состояния, тогда как последнее является
психическим расстройством и потому к характеристикам характера никакого
отношения не имеет. Но факт остается фактом: мы слишком недооцениваем мужскую
чувствительность и слишком переоцениваем чувствительность женщин. В результате
же страдают и те и другие – одни неспособны свои чувства выражать, поскольку
«это не принято», а другие настолько заигрываются (поскольку «так принято»),
что страдают уже от своей игры.
