Она говорила и говорила, не давая ему вставить ни слова. Леня наблюдал за лицом друга с напряженным вниманием. И конечно же, отметил, что лицо у того вытягивается, брови ползут вверх, а глаза начинают гореть победным торжествующим огнем.
– И чего там? – не выдержал он, вцепившись Борису в рукав. – Чего молчишь, чего тянешь, ну!
– Ничего, – спокойно ответил тот и демонстративно, двумя пальцами, убрал со своего рукава руку друга. – Осторожнее, Леонид, помнете.
– Ладно! – с угрозой в голосе пробормотал тот и отвернулся к окну. – Поддерживать тебя у Снегирева не стану, так и знай! Выкручивайся как хочешь!
– Выкручусь, будь уверен, – фыркнул тот с такой самоуверенностью, что Леонид поневоле забеспокоился. – Только вот выкручиваться придется не мне…
Снегирев их визиту если и удивился, то никак не проявил себя. Меняет положение людей, слов нет, меняет. Снегирева изменило до неузнаваемости. Куда подевалась заискивающая оторопь? Куда исчезла готовность сотрудничать, помогать, кивать без остановки, закладывать в обход договоренности своих друзей?
Вальяжный деловой человек, остановивший их вопросительным взглядом на пороге, никак не походил на бывшего Снегирева. Даже Логинов удивился, пробормотал Леониду в спину едва слышно:
– Ничего себе… Вот это вельможа…
– Что-то вас много, – без улыбки и вообще безо всяких чувств произнес Иван вместо приветствия, но рукой на кресла вдоль стены указал, сделал одолжение. – Что-то случилось? Борис Сергеевич, Леонид Иванович, какими судьбами?
– Поговорить, – улыбнулся едко Борис, поплевал на ладонь и издевательским жестом принялся приглаживать волосы. – Мы к вам с разговором, господин Снегирев. Уж позвольте!
– В другом месте нельзя было, – выгнул тот рот неприятной дугой. – Непременно нужно было притащиться ко мне на фирму и…
– Фирма, насколько нам известно, принадлежит не вам. Вы всего лишь исполняете роль наемного директора, пока… – сделал специальное ударение на последнем слове Борис.
И тут же заметил, как напрягся Снегирев. Не сильно заметно было, конечно. Ленька даже внимания не обратил. А вот Борис обратил и на то, как зубы Снегирев мгновенно стиснул. И на то, с какой силой сжал в руке карандаш, которым небрежно поигрывал до этого.
– Что значит пока? – не вынес провокационного вопроса Снегирев, откликнулся вопросом на вопрос.
– А то и значит, – туманно ответил Борис. – Что неизвестно, кем вы будете по окончании нашего разговора. Либо, как и прежде – директором, либо, как ваш друг теперь – подозреваемым. Либо…
– Либо что?
Самообладание вернулось, но не в прежнем масштабе, с бледностью ничего Снегирев не смог поделать. Да, скепсис будто бы сквозил из глаз, губы подергивались в подобии улыбки. И поза вальяжная тут же появилась: спина на высокую спинку кожаного кресла, одна рука на подлокотник, вторая локтем вверх. Но вот побледнел он, как покойник. Другого сравнения у Бориса просто не было. И он понял, что на верном пути.
– Либо вы будете отправлены на принудительное обследование для начала, а потом на принудительное лечение. Все зависит от результатов анализов.
Все, кто был в кабинете Снегирева, все, кроме автора такого смелого заявления, уставились на Бориса, открыв рот. Просто Ленькин рот и рот Вадика Логинова был открыт от удивления неподдельного. А вот Снегирев вдруг превратился в огромную рыбину, безуспешно пытающуюся справиться с неожиданным удушьем. Но, невзирая на все его усилия, воздуха ему катастрофически не хватало. И тогда он, устав от собственного бессилия, сполз мешком на пол к ножкам своего кресла, так помогающего ему казаться независимым, вальяжным и сильным, съежился в комок и заскулил.
Удивление присутствующих пошло по нарастающей.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – Это Леонид уже к Логинову обратился, игнорируя настырно молчащего друга.
– Нет, а ты?! – Логинов с чего-то трясся мелко-мелко, то ли с похмелья, то ли со страха. – Чего это с ним? Он что, болен?
– Еще как болен, да, господин Снегирев?
Борис подошел к тому месту, где скулил съежившийся в комок Снегирев, присел перед ним на корточки.
– Болен он, еще как болен. Но разглашать свою тайну он не мог, не имел права. Во-первых, огласка, скандал. Многие бы отвернулись, в том числе могли и друзья. Кто знает, как повели бы себя, да, Иван?.. И второе… Нет, скорее это первое и самое главное! Случись узнать кому о его заболевании, прощай карьера! Прощай мечта, к которой стремился последние два года! Вас бы тогда не назначили на этот пост, не так ли, гражданин Снегирев? Да что пост! Вас бы близко к этой фирме не подпустили, даже уборщиком!
То, что Борис назвал его теперь уже не господином, а гражданином, окончательно раздавило Снегирева. Он неожиданно встал на четвереньки и пополз в угол. Сел там, тесно прижавшись к стене, подтянул к подбородку коленки и, не переставая подхныкивать, воскликнул, обращаясь ко всем сразу:
– Чего уставились?! Чего?! Катитесь отсюда, я вас не звал!!!
– Уйдем, конечно же, уйдем, но только вместе с вами, гражданин Снегирев, – снова с нажимом назвал его гражданином Борис, достал из кармана наручники, демонстративно покрутил ими в воздухе, повесил на пальце. – Итак, станем говорить здесь или уже в кабинете?
– Отстань! – взвизгнул Иван, закрывая лицо руками, изругался матерно.
– Полноте вам, Иван, так унижать себя. Только что таким величием от вас несло, а тут как последняя дешевка визжите, плачете, сквернословите. Не вышло у вас, да? Ай-ай, как обидно. Небось сидите и думаете, а где же я, такой умница, прокололся? Где сумел наследить, если все чики-чики делалось, а? Где же, где? Сказать?
Иван вдруг затих. Оторвал руки от лица. Осмотрел всех. Хотел поначалу было возмутиться, да вдруг передумал, пробормотал неуверенно с тяжелым вздохом:
– Скажи!
– Соседка Лены Зиминой тебя в дверной глазок видела. Опознала потом по фотографии.
– Какой Лены, какой Зиминой? – вскинулся было тот, да вспомнил, видимо, снова осел. – Соседка?.. Эта старая перечница? Змеища! Надо же… Я же караулил, чтобы никого не было ни на лестнице, ни перед домом. А она в замочную скважину… Надо же…
– И на старуху бывает проруха, – будто бы пожалел его Борис и даже улыбнулся сочувственно, но глаза оставались ледяными и безжалостными. – Вы же не профессиональный убийца, и даже не любитель, так?
– Так, – кивнул тот, соглашаясь, и затравленно втянул голову в плечи. – Я не хотел! Я не собирался! Но эта сука…
– Это которая из трех? – вдруг влез в разговор Леонид.
– Из трех? Каких трех? – Снегирев хищно осклабился и вдруг выбросил руку вперед с кукишем. – А вот вам! Доказать, что я Вальку убил, не сможете!
– Попытаемся, – вставил неуверенно Борис, понимая прекрасно правоту заявления этого преступника.
