– Так это… Не особо шибко я его запомнила, – нехотя призналась она. – Если бы не фотография, не запомнила бы и не описала никогда. Больно он… Неказистый какой-то. Неприметный.
– Незапоминающийся? – подсказал Борис и тут же попросил Ивана привести Владу.
Тот отдал распоряжения.
– Точно незапоминающийся! – обрадовалась пожилая женщина и поднялась со стула. – Можно идти-то?
– Э-э-э, нет! – остановил ее жестом Иван. – Сейчас мы для порядка все запишем. Оформим опознание по фотографии, вы мне протокольчик подпишете, а потом уж и пойдете. Куда спешить-то вам, а, Валентина Ивановна? Вас ведь никто не ждет.
– Как это никто? А кот!!! – распалилась она и снова злобно покосилась на участкового, не забыв прошипеть: – Помогай вам потом после этого!
Борис решил вступиться за бедного Михалыча, теряющего на глазах доверие своего нештатного информатора. Принялся трясти ей руку, благодарить, восхвалять в красках ее бдительность и наблюдательность.
– Если бы не вы, Валентина Ивановна, – закончил Борис вполне искренне, – то два человека, возможно, сели бы в тюрьму за убийства, совершенные другим лицом!
– О как! – округлила она глаза. – Прямо два целых?!
– Так точно!
– Это получается, я их спасла, что ли?! – Она горделиво напыжилась, ткнула Михалыча в плечо: – Ладно тебе уж, не в обиде я. Заходи на чай-то, поболтаем. У меня и печенье еще осталось…
Влада вышла к ним зареванной, молчаливой. Сразу бросилась к Саше на шею, снова расплакалась.
– Знаешь, что для меня было самое страшное? – прошептала она ей на ухо. – Что не увижу его больше. И он сочтет, что я от него отказалась, что бросила его. Это так страшно, Сашенька, так страшно.
Уже в машине, дождавшись Бориса, Саша спросила у подруги:
– Так что велел тебе Антон узнать у Зиминой?
– Что? – Та как раз пудрила носик, морщила губы, облизывала, пытаясь избавить их от заветренной корочки. И прослушала. И снова повторила: – Что?
– О чем просил узнать тебя Антон? – Саша даже по сигналу кулаком ударила, чтобы привлечь внимание рассеянной Влады.
– Он просил узнать у этой женщины, не была ли больна Алла. Вообще, просил узнать, когда и при каких обстоятельствах они познакомились? Ну и самое главное – не была ли больна Алла и если да – то чем?
– Думаю, она была больна СПИДом и познакомились они, скорее всего, именно в больнице, – отозвалась Саша, задумавшись ненадолго. – Больно уж Алла выглядела неважно при нашей последней встрече. А как Марин-то вышел на нее? Он-то откуда ее знал?
– Он ее не знал, – со вздохом отложила пудреницу Влада. – Он спросил у Лены…
– Снегиревой? – перебил ее Борис, уточняя.
– Ну да, у Лены Снегиревой он спросил: как они нашли Аллу, когда приглашали на вечеринку? Адрес там, телефон и все такое. И Лена дала ему два номера телефонных. Вернее, три! Один стационарный, в квартире, которую снимала Алла. И два номера мобильных. Один самой Аллы, а вот второй и принадлежал этой женщине.
– Странно, – произнес Борис, встретившись взглядами с Сашей. Та как будто все поняла и кивнула.
– Вот и Зимина сказала Антону, что странно, что Алла ее номер дала. Они будто давно не общались. Скорее всего, сказала она, Алла чувствовала какую-то угрозу. Будто уже бывало, когда она ее номером снабжала кого-то в моменты, сопряженные с опасностью.
– Стало быть, у Снегиревых были номера телефонов, по которым они могли найти Аллу, но при этом с обладателем одного из этих номеров Алла не общалась? Это как понять? – Борис опустил взгляд, снова с раздражением ответил, что измятая рубашка выглядит отвратительно. Повторил: – Как это понять?
– Возможно… Возможно, она чувствовала, что не уйдет живой с этой вечеринки, – вдруг обронила Влада, снова незаметно ото всех начав рассматривать себя в крохотное зеркальце пудреницы. – Возможно, тем самым намекала кому-то, что ей угрожает опасность.
– Но кому?! – Саша оглянулась, сердито вздохнула и вырвала из рук Влады пудреницу. – Кому она могла намекать?
– Зиминой, думаю, – вжала голову в плечи Влада. Сашу, особенно сердитую Сашу, она побаивалась. – Кто еще мог знать о том, что она дает ее номер телефона в минуты опасности? Никто! Никто, кроме нее. Вот ей и намекала.
– Зимина в разговоре с Мариным ни словом не обмолвилась ни о болезни Аллы, ни о том, с какой стороны ей может грозить опасность. Не знала или не захотела с ним говорить?
– Может, она его и подозревала? – это Саша вслух произнесла. – Как тогда убийца вышел на нее?
– Очень просто! – фыркнул Борис. – И еще она могла сама себя как-то проявить.
– Да, – поддакнула Влада. – Могла начать его шантажировать. Люди такого сорта способны на подобные вещи.
– Люди! Такого сорта! – вдруг разозлился Борис. – Это кто же дал вам право, уважаемая, людей по сортности классифицировать, а?!
А разозлился-то прежде всего на себя, снова вспомнив про нелюбимые брюки от единственного парадного костюма и про белую рубашку, измявшуюся так, что хоть раздевайся прямо здесь, в машине. Интересно, к какому сорту его отнесли эти две милые, благопристойные, упакованные достатком дамы? Ко второму, к третьему или вообще он сортностью не категорируется?
Вот угораздило его, так угораздило увлечься Александрой! Не его поля ягода, не по нем сук, чтобы срубить, что еще там из народной мудрости предлагалось для мезальянса подобного рода?
– Борис, не сердитесь, – будто снова все тут же поняла Саша, и теперь уже она положила ему руку на плечо.
И оно у него тут же одеревенело, как у пацана сопливого, первый раз взявшего понравившуюся девочку за руку. А поцелуй она его, что тогда будет? Сознание потеряет, ума лишится?
– Я не сержусь, – пробубнил он, отворачиваясь к окну, но плечо, на котором по-прежнему лежала ее рука, не шевельнулось. – Просто Зимина эта могла быть вполне нормальным человеком, раз в трудный момент на нее рассчитывать можно было. Так-то, дамы…
Пару кварталов они проехали молча. Потом Саша, неловко откашлявшись, спросила:
– Кого куда?
– Все по домам, – скомандовал он тут же.
– А как же Антон?! – Глаза Влады тут же заполнились слезами. – Вы что же, не освободите его?!
– С какой стати? – Он помотал головой. – Подозрения с него пока не сняты. Доказать причастность к убийству того человека, которого опознала Валентина Ивановна по фотографии, еще предстоит. И…
– И вы теперь станете этим заниматься? – уточнила Саша, поворачивая к дому Влады.
– Постараюсь, – выдал он уклончивый ответ.
Он точно не знал, как воспримет его новости Леонид, а следом за ним и руководство. Могут похвалить за службу, а могут всплеснуть руками и воскликнуть: опять двадцать пять. И начать планомерно снимать с него стружку, доказывая, что не надо искать черную кошку в черной комнате, потому что ее там нет. А есть Марин, он один и является подозреваемым. Вон сколько свидетельств против него. Все остальные люди уважаемые. Какого они сорта, интересно, эти самые уважаемые люди? Первого или высшего?
