Он уловил, что ли, этот щелчок в ее голове? Что она устала бояться все время. Что смирилась, свыклась, сроднилась с мыслью, что он может ее рано или поздно бросить. Что, сколько она ни старайся, все будет так, как должно быть. И… стараться ей теперь уж совсем не обязательно.
Он угадал это, да? Почувствовал интуитивно или вполне осознанно? Или в глазах ее прочел что-то?
Не просто же, ну совсем не просто так, и не скуки ради он, подумав и смахнув с лица недобрый оскал, проговорил:
– Что же… Будем искать его тогда вместе. Только… – тут он нацелил палец Владе прямо в центр лба, того гляди ткнет. – Только я должен быть уверен в том, что Антон никого не убивал.
– Не убивал, нет!!!
Это девчонки выкрикнули в одно слово, сложив руки на груди.
– Хорошо, хорошо, не горячитесь. Нужно все взвесить, все обдумать, сопоставить и тогда…
– Денис, милый, нет времени, понимаешь! – перебила его с горячностью Саша. – Они предъявят ему обвинение, и тогда все! Тогда ждать придется до суда! А тот может состояться через год или того больше! А Антон все это время будет сидеть в тюрьме, да?
Влада тут же опять принялась рыдать, машинально стащив с батареи кухонное полотенце.
– Нужно действовать, и как можно быстрее!
– Как? Вы с ним что-то суетились, я видел. И много насуетились? Список машин не подошел то есть. – Он запнулся, и взгляд его трусливо сбежал от Сашиного в сторону окна.
– То есть там не было номера машины, которая в тот вечер торчала возле загородного дома, – закончила за него Саша. Ее голос становился все тверже. – И машину эту я обнаружила на стоянке возле твоего института. И спросила потом, кому она принадлежит и…
– Она принадлежит Воробьевой Светлане, – теперь уже Денис перебил жену, так и не вернув ей своего взгляда. – Она работает у нас секретаршей.
И от нее у вас совместный ребенок, точнее, дочка! Могла бы закончить за него Саша, но промолчала.
И еще вы любите фотографироваться втроем и проводить утро субботы вместе. И не терпите никакого вмешательства или грубых намеков в адрес Воробьевой Светланы. И… от этого больно так, что дышать невозможно, и колет во всем теле!
И, наверное, снова он угадал все ее мысли на этот счет, потому что продолжил говорить. Правда, перед этим он посмотрел на Владу, потом на Сашу и спросил:
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я говорил при посторонних?
– Владка не посторонняя, – оборвала его Саша.
Чего ей было стыдиться? Того, что муж ей изменяет с секретаршей из их института? Так это ему стыдиться нужно, а не ей. О соблюдении приличий тоже вести разговор было неуместно. Времени в обрез, дефицит его был, чтобы откладывать все выяснения на потом. Для этого надо будет выпроваживать Владу из дома. Долго говорить, объясняться, пытаться выяснить, кто в романе Дениса виноват прежде всего, а кто потом. Почему так все получилось и что необходимо сделать, чтобы избежать этого в дальнейшем.
Бред!
– Влада не посторонняя, – повторила Саша, поежившись, как от холода. – Можешь говорить при ней.
– О чем?
Он что же, все еще пытается увильнуть? Все еще думает, что Саша в неведении? И что вчерашний утренний скандал в их семье – это не предстартовая подготовка к его уходу – правда, она сорвалась по какой-то причине, непонятно, – а всего лишь мимолетное раздражение?
– О том, что у тебя с этой Воробьевой Светланой роман. Что у вас общий ребенок. Кстати, дико похожа на тебя твоя дочка, Денис. Если бы встретила где-то ее на улице, а не увидела на фотографии, которую ты забыл в кармане штанов, непременно поняла бы, что это твой ребенок.
Все это она выпалила на одном дыхании. Не проговорила, а именно выдохнула. И поразилась тут же тому, как стало легче. И дышать, и смотреть на его посеревшее от гнева лицо.
Гневается? А и пусть его! Полгода она молчала, храня хрупкий мир. Полгода медленно умирала, ловя каждый его вздох, вслушиваясь в каждое его слово, предугадывая его настроение.
– Гадина!!! – вдруг просипел он, опустив голову и трижды ударив кулаками по столу. – Какая же гадина!!!
– Оп-па! Я же еще и…
Он не дал ей договорить, поднял глаза, такие виноватые-виноватые, что прямо верить хотелось и в раскаяние, и во все другое, что получше.
– Не ты, Сашенька, конечно, не ты! Эта дрянь, она…
– Саш, он про Свету говорит, успокойся. – Влада с чего-то вскочила с места и налила доверха тот самый стакан, из которого прежде ей за шиворот полилось, протянула его подруге. – Успокойся! Выслушай, пожалуйста! Денис, говори!
– Что говорить? – Он вдохнул, выдохнул, сжав пальцы в кулаки, снова ударил по столу. – Она… Она все врала мне, нагло изворачивалась. Я виноват перед тобой, очень виноват. Прости… Я запутался! Понимал, что это гадко и неправильно, а изменить все не получалось. Затягивало и затягивало, как в омут. Прости, Саш!.. Наверное, все мерзавцы вроде меня говорят именно так, да? Но нужно, чтобы ты точно знала: эта девочка на фотографии не моя дочь.
– Но она так на тебя похожа.
– Похожа, да! И Светлане нравилось всем говорить, что девочка очень похожа на меня. Будто… Я не хочу сейчас об этом, – вдруг оборвал он сумбурно начатый рассказ, принявшись похрустывать пальцами. – Светка была там в самом деле в тот вечер. Когда у Снегиревых была вечеринка, она туда приезжала. Я вчера спросил ее об этом. Еле призналась, дрянь!
– Зачем она туда приезжала?
Застрявшая, спрятавшаяся глубоко в душе обида вдруг начала пухнуть, разрастаться, подниматься огромным нарывом. Щипало в горле и носу, хотелось реветь и бить его, бить по плечам, рукам, по лицу. И кричать, очень громко и с надрывом, как ей было больно молчать, как было невозможно не молчать. Как хотелось все поменять и как нельзя было стронуть с места хоть что-то. Как она крепилась, терпела и проявляла мудрость, провалилась бы она в тартарары, когда он, бедный, «запутался», когда его, несчастного, «затягивало, как в омут».
– Сволочь!!! – вдруг выпалила она по неосторожности и, перегнувшись через стол, отвесила ему звонкую пощечину. – Ненавижу тебя!!! Наверное, так говорят все глупые обманутые жены, да?!
– Ты не глупая, – неуверенно опротестовал он, потирая щеку. – Я не оставлял в штанах той фотографии, чтобы ты знала.
– Плевать!!! – взвизгнула она и, не ожидая от себя такой прыти, еще раз ударила его по щеке. – Пускай это Воробьева ее подкинула.
– Именно! – успел он вставить и еще раз получил по лицу.
– Факт того, что вас снимали как счастливое семейство, имеется! Достаточно! И…
– Сашенька, миленькая, – взмолилась Влада, вытанцовывая возле нее со стаканом ледяной воды. – Давайте вы потом это обсудите, а! Антон… Он там… Пожалуйста! Денис, ты сказал, что Воробьева была в тот вечер возле домика. И?
