– Они говорят – место, где есть бочонок.
– Бочонок или «бочка»?
[30]
Мигель снова перемотал запись на начало разговора, прислушался.
– Бочка, sí, – подтвердил он и снова нажал воспроизведение. – А вот здесь они говорят о курорт. К северу от Коринто. И еще о… – Мигель затряс головой, пытаясь вспомнить английские слова. – Там, где волна ломаться. У риф. Большая, тридцатифутовая волна. Очень хорошо кататься, только…
Я хотел что-то сказать, но Мигель шикнул на меня и снова прислушался, потом ткнул пальцем в экран телевизора:
– Только сначала ехать в Леон на вечеринку. У дяди одного из парней там отель. В отеле – вечеринка.
– А как называется этот отель, он не говорит?
Мой драгоман покачал головой. Именно в этот момент один из серфингистов вытянул руку по направлению к Сэлу и потер пальцы точно таким же жестом, который некоторое время назад употребил Мигель. Широко улыбнувшись, парень на экране что-то сказал, а трое его товарищей согласно кивнули.
– Что он только что сказал?
Мигель прислушался, но разобрать слова было трудно – мешала музыка и две пьяные девицы, которые, устроившись возле бассейна, что-то пели дуэтом.
– Он… он сказал, что предоставит его el jefe.
– Предоставит?.. Может – представит?
– Sí. Представит. Сделать знакомый.
– То есть эти четверо парней хотят познакомить пятого с кем-то еще?
– Sí.
– С кем же?
– С el jefe.
– Что такое «эль хефе»?
Мигель снова задумался.
– Это быть такой человек… На него все работать, уважать его. Он… – Мигель поднял вверх палец. – Самый главный, вот!
Я уже понял, что речь идет о каком-то боссе или начальнике, поэтому не стал поправлять Мигеля. Вместо этого я спросил:
– А как зовут эль хефе? Имя у него есть?
– Имя не назвать, но один из них… – Мигель снова коснулся экрана пальцем. – Вот он его знать. И еще он сказать… – Палец Мигеля переместился к Сэлу в знак того, что серфингист обращается именно к нему. – Он сказать, что его деньги очень хорошо. Только нужно больше; много, много денег. – Кончик пальца Мигеля коснулся лица Сэла, совершенно закрыв его. – Он – банк.
Этого я и боялся с самого начала.
Потом я спросил Мигеля, не нужно ли его куда-нибудь отвезти, но он улегся на пол, закрыл глаза и пробормотал, что позвонит своей «мухе́р»
[31].
Как ни странно, мобильный телефон в кармане смокинга Мигеля уцелел и даже не слишком намок. Когда я принес его из ванной, парень благодарно замычал, с трудом набрал номер и прострекотал что-то по-испански.
Минут через двадцать на подъездной дорожке особняка появилась молодая женщина на скутере. У нее было довольно миловидное лицо, но его выражение предвещало грозу. Не успел Мигель выйти ей навстречу, как молодая «мухер» закатила ему здоровенную пощечину, которая вызвала у бедняги еще один приступ рвоты. Пока Мигеля тошнило в цветы, жена на все лады честила его по-испански. Я, естественно, не понимал ни слова, но в этом не было особой нужды, поскольку ее интонация говорила сама за себя. Впрочем, даже если бы она бранилась по-английски, я бы, наверное, все равно ничего не понял – девушка выпаливала целые фразы с поистине пулеметной скоростью. Но вот отгремел последний залп, Мигель умылся из шланга и с обреченным видом уселся на скутер за спиной жены. Через минуту они уже мчались прочь, и я подумал, что до́ма блудного мужа ожидает продолжение банкета – только не такое, о каком он мечтал.
Было уже почти десять часов, когда я наконец позвонил Колину.
Врачи перестали давать Марии сильнодействующие лекарства и начали постепенно выводить ее из искусственной комы. Увы, без проблем не обошлось. Понизив голос, Колин сказал:
– Боль после хирургического вмешательства оказалась сильнее, чем мы думали. Пару раз даже пришлось колоть местное обезболивающее, но прежде чем оно подействовало… Представляешь, каково было Маргерит? – В трубке было слышно, как он тяжело вздохнул. – Нам всем было тяжело, Чарли.
Я, в свою очередь, вкратце обрисовал ситуацию с домом, не скрывая размеров причиненного ущерба. Колин молча выслушал меня, потом спросил:
– Ты так и не выяснил, куда мог отправиться Сэл?
– Думаю, он поехал «ловить волну» вдоль никарагуанского побережья в компании друзей. Насколько мне известно, первую остановку они намерены сделать в городе под названием Леон. В одном из тамошних отелей у них назначена вечеринка.
Центральная Америка представляет собой довольно узкий перешеек, который соединяет Мексику с Бразилией. С юго-запада его омывает Тихий океан, а с северо-востока – Карибское море, которое является частью Атлантического океана. На этом небольшом участке суши поместилось, однако, довольно много государств: на севере граничат с Мексикой Гватемала и Белиз, к югу от них лежат Сальвадор и Гондурас. Никарагуа седлает перешеек почти посередине и выходит как к Тихому океану, так и к Карибскому морю. Под ним притулилась Коста-Рика. Последняя остановка по пути на юг – Панама, которая находится в самой узкой части перешейка. Именно поэтому сто лет назад там был построен канал, соединивший два великих океана.
Центральная Америка давно превратилась в рай для серфингистов – и для «упертых», и для начинающих. В поисках «хорошей волны» они перемещаются вдоль берегов от Панамы до Гватемалы и обратно, но именно Тихоокеанское побережье Никарагуа служит для них основным центром притяжения, и я не сомневался, что Сэл и компания отправятся именно туда.
– Леон? – переспросил Колин. – Ты знаешь, где это?
– Да. Мне приходилось там бывать в… в прошлой жизни.
– И как, по-твоему, Сэл туда попадет?
– Я не знаю, но… Если он угнал твой внедорожник, то…
Почти одновременно с особняком Колин приобрел дизельный внедорожник «Тойота Хайлакс» – мощную четырехдверную машину с открытой грузовой платформой и приводом на все четыре колеса. «Тойота» и так была достаточно проходимой, но Колин дополнительно установил на нее увеличенные колеса – широкие, с глубокими грунтозацепами, чтобы гонять по дюнам и песку. Не забыл он и о специальном багажнике для серф-досок. Именно на этой машине они с Сэлом когда-то разъезжали по побережью Коста-Рики в поисках хорошей волны.
– Гм-м… жаль. Мне эта машина нравилась, – пробормотал Колин.
– Думаю, что это был он, Сэл, – продолжал я. – В доме нет ни одной доски для серфинга.
