Шагнув вперед, я положил руку Колину на плечо, но он так и не посмотрел на меня – только накрыл мою руку ладонью и покачал головой. Обнаженные плечи Маргерит я накрыл подобранным тут же колючим шерстяным одеялом. Она слегка пошевелилась – значит, не спит, – и я опустился рядом на колени и обнял ее, а она положила голову мне на плечо. Мария на койке снова дернулась.
Слабым голосом Маргерит начала рассказывать, что случилось накануне, но в палату вошли две медсестры, которые начали осторожно снимать бинты с головы девочки. Когда последний слой пропитавшейся кровью и сукровицей марли был убран, я с трудом узнал распухшее, покрытое шрамами и хирургическими швами лицо Марии. Левая сторона ее головы была начисто выбрита, и на коже – от виска до затылка – тоже виднелись швы. Когда одна из сестер бережно приподняла голову девочки, Маргерит не выдержала и, прижав к губам ладонь, отвернулась. Колин вскочил и потянулся к жене, чтобы поддержать ее, но что-то его остановило. Из нас четверых спокойствие сохраняла только сама Мария, пребывавшая в глубоком сне, вызванном сильнодействующими медицинскими препаратами.
Когда медсестры, наложив свежие повязки, бесшумно покинули палату, Колин негромко проговорил:
– Вчера вечером, когда ты ушел, мы с Маргерит поехали на благотворительный вечер. Мы… мы отсутствовали всего час, не дольше. Пока нас не было, Сэл предложил Марии… Кто бы мог подумать, что он… – Так и не договорив, Колин замолчал, растерянно качая головой.
– Мы должны были догадаться, – жестко сказала Маргерит, не отрывая глаз от забинтованного лица дочери.
Выпущенная ею стрела попала в Колина, и он поморщился. С трудом сглотнув, он продолжал:
– Я… я понятия не имею, как он узнал, где искать очередную закладку, – сказал Колин, и я кивнул. Как я уже говорил, благодаря своей фотографической памяти, мой друг был способен удерживать в голове огромное количество деталей: дат, телефонов и номеров банковских счетов. Отсутствие каких-либо записей не раз нас выручало, помогая выходить сухими из воды. Правда, денежные переводы со счета на счет было невозможно осуществить без соответствующих банковских документов, но эти деньги мы без труда «отмывали» благодаря наличию у Колина вполне легального – и достаточно крупного – бизнеса. Таким образом, никакого бумажного следа, который мог бы вывести правоохранителей на нашу нелегальную бутик-фирму, поставлявшую кокаин богатым и знаменитым клиентам, не существовало в природе.
– Мы столько лет соблюдали осторожность, и вот – нá тебе! Может быть, Сэл как-то… – Колин снова покачал головой и продолжил мгновение спустя: – Когда мы ушли, он пригласил Марию прокатиться на катере… Это было не в первый раз, и… Откуда ей было знать?.. – Он беспомощно пожал плечами. – Она села в катер, Сэл помог ей надеть спасжилет, и они отплыли.
– Мы даже радовались, что он… что он так любит свою сестру, – подала голос Маргерит.
Колин крепко зажмурился.
– Примерно год назад Сэл пристрастился к картам. К покеру. Он считал себя классным покеристом и участвовал только в турнирах, где ставки были высоки и где минимальная сумма для участников составляла пять-десять тысяч долларов.
При этих его словах меня затошнило, а Колин продолжал – негромко, неуверенно, будто стесняясь:
– И, конечно, он проигрывал. Мне приходилось платить за него.
– Это случалось уже дважды, – подсказала Маргерит.
– Да… – Колин уронил голову на грудь. – После второго раза я сказал ему: хватит! Остановись! Я больше не буду за тебя платить. Но Сэл не остановился, и… Даже не знаю, сколько он в конце концов задолжал этим людям. Должно быть, много, потому что… потому что… – Колин снова пожал плечами.
– Мы пытались сделать то, что должны были сделать давно, – снова подала голос Маргерит. – С самого начала нужно было запретить ему, но…
– Сколько он все-таки проиграл? – спросил я.
– Не знаю, – повторил Колин, качая головой. Выпрямившись, он откинулся на стуле и прижался затылком к холодной стене. – Может, двести «штук», может, больше. Как бы там ни было, он узнал местонахождение закладки и… – Он бросил на меня быстрый взгляд, и я понял, что это была наша – моя – закладка.
– Думаю, – продолжал Колин, снова наклоняясь вперед и глядя себе под ноги, – Сэл считал, что мы можем позволить себе потерять несколько пакетов порошка. Он был уверен, что мы подумаем на кого угодно, но только не на него, и сумеем уладить недоразумение с клиентом. Сэл не предусмотрел только одного: те, кому он задолжал, следили за ним. И они застали его врасплох… – Он бросил быстрый взгляд на неподвижное тело дочери. – До этого момента Мария, похоже, не замечала ничего подозрительного. Она отошла за лодочный сарай, чтобы покормить рыбок, и нашла на ступеньках твои часы. Мария знала, что это твои часы, потому что увидела гравировку. Думаю, она надела их на руку, чтобы отдать тебе, когда вы снова увидитесь, а потом…
Я машинально кивнул, а сам подумал: похоже, то, во что мы вляпались, далеко не закончено. В свою очередь поглядев на Марию, я прошептал, обращаясь не столько к Колину, сколько к самому себе:
– Кто-то пришел, чтобы получить долг…
Колин кивнул.
– Сэл… Ну, ты же его знаешь. Он никогда бы не сдался просто так. Мальчик стал сопротивляться, и тут прибежала Мария – с пакетом хлебных крошек в одной руке и твоими часами в другой… Она оказалась в самой середине… в самой середине этого.
Колин скрипнул зубами, и Маргерит снова опустила голову на матрас рядом с телом дочери. Я поднялся и, выйдя в коридор, попросил дежурную сестру поставить в палате еще одну кровать. Минут через пять санитары прикатили в комнату койку на резиновых колесах. Они установили ее рядом с кроватью девочки, и я помог Маргерит лечь. Вытянув правую руку так, что она почти касалась плеча Марии, Маргерит закрыла глаза; я накрыл ее одеялом, и она почти сразу заснула, но сон ее был неглубок и тревожен, и я отвел Колина в дальний угол палаты. Он никак не мог сосредоточиться и взять себя в руки, но потом все же совладал с собой и, вытерев рукавом покрытый испариной лоб, пристально посмотрел сначала на Марию, потом на меня.
– Что же было дальше? – спросил я.
– Кто-то из соседей услышал шум и крики и решил выяснить, в чем дело. В полиции они сказали, что, когда они вышли на причал, Сэл звонил в девятьсот одиннадцать. Потом он на руках донес Марию до набережной, где ее забрал вертолет «Лайф Флайт».
– А где сейчас Сэл? Почему он не полетел в больницу вместе с сестрой? Разве ему самому не нужна была медицинская помощь?
Колин беспомощно развел руками.
– И он, и его катер исчезли… – Он снова посмотрел на дочь, машинально потирая сгиб левой руки. С этой стороны рукав смокинга был оторван или отрезан вместе с рубашкой, и я увидел у него на коже крохотный пластырь – похоже, Колин сдавал кровь.
Перехватив мой взгляд, Колин кивнул.
– Она потеряла очень много крови, и мне пришлось… – Еще одна пауза. – Шелли… Я ей очень благодарен. Она потратила почти восемь часов, стараясь сделать так, чтобы моя дочь… чтобы Мария снова могла… – Он не договорил. Почти минуту он молчал, потом снова посмотрел на меня: – Чарли?..
