Я сказал, что, помимо денег, Маршалла Пикеринга мало что интересовало, и это действительно было так. Даже будущего мужа для своей дочери он искал с дальним прицелом, причем интересы Аманды оказались для него на втором плане.
На самом деле ему нужен был человек, способный сохранить и приумножить самое дорогое, что у него было, – его капиталы.
В офисе Пикеринг вкратце описал, чем мне предстоит заниматься, представил персоналу, а потом показал мой закуток. Заботливый отец и гостеприимный хозяин, который предлагал мне вино и сигары, исчез. Теперь передо мной был холодный, ироничный делец, которого не интересовали сантименты – только бизнес.
– На моем столе, – сказал он, – скопилось несколько сотен резюме потенциальных кандидатов на это место. – Он ткнул пальцем в стандартное офисное кресло, стоявшее в моем закутке. – Причем многие из этих резюме выглядят даже лучше, чем твое, но… я хочу дать тебе шанс. Действуй, теперь все зависит только от тебя.
Я кивнул. Моя мать часто говорила – мол, дареному коню в зубы не смотрят, и я был с ней вполне согласен.
Так началась моя учеба-стажировка в фирме Пикеринга. Аманда болталась перед моим носом, как пресловутая морковка перед носом осла, поэтому я старался изо всех сил. В отдаленной, хотя и довольно туманной, перспективе маячило и состояние Пикеринга, однако для меня это было весьма слабым стимулом. От остальных четырех десятков работавших в офисе «мальчиков» я отличался тем, что за деньгами босса я не охотился. Мне нужна была только Аманда.
Мы с ней любили друг друга так сильно, как только могут полюбить друг друга два человека, которых разделяет банковский счет с девятью нулями (и отнюдь не после единицы), а также отцовская привычка контролировать все и вся. На Рождество мы вместе слетали на семейном «Гольфстриме» сначала в Вейл
[20], а потом – в Швейцарию. Летний отпуск мы провели в Венесуэле, да и по выходным то и дело срывались в какой-нибудь экзотический уголок планеты. Я работал и учился, напрягая все свои силы и способности. Кроме того, время от времени мне приходилось выполнять кое-какие поручения босса. Моя способность «читать» людей и ситуации довольно скоро сделала меня чем-то вроде консультанта или, лучше сказать, оценщика. Пикеринг любил посылать меня на новые, приглянувшиеся ему территории и объекты, где я должен был оценить три вещи, на которых стоит весь современный бизнес: финансовую отчетность, состояние материальных ресурсов и степень эффективности управления.
Если в Гарварде я получил разнообразные и глубокие познания в области финансов, то практический опыт я приобрел именно в фирме Пикеринга. Всего за два года я стал неплохим специалистом в области бизнес-разведки – лучшим, чем любой из стажеров, какие у него когда-либо были. Курс я закончил блестяще, получил степень магистра делового администрирования, а потом… потом началась настоящая работа. За это Пикеринг платил мне довольно скромную зарплату, которая выражалась шестизначной суммой (впрочем, даже эти не слишком большие деньги мне некогда было тратить), к тому же в конце года я мог рассчитывать на некий бонус, размер которого зависел от результатов моей работы. Так, впрочем, он поступал со всеми молодыми «лошадками», которым посчастливилось попасть в его конюшню. Я, правда, довольно скоро смог купить себе в Бостоне неплохую квартиру, но жил я фактически в самолете компании. Командировки следовали одна за другой, так что в первый год после окончания Гарварда я ночевал у себя дома ровно двадцать шесть раз!
Несмотря на занятость, бег я не бросал. Быть может, мои результаты были не так хороши, как раньше, однако поселившаяся внутри боль требовала выхода, и я наматывал мили в надежде как-то справиться с ней. То, что́ мне не удавалось выбросить из головы усилием воли, я надеялся избыть, нагружая мускулы ног и легкие, и порой мне казалось, что текущий в моих жилах горький яд выходит вместе с потом. Увы, я по-прежнему не мог сказать, бегу ли я куда-то или от чего-то, и все же ежедневные (по мере возможности) упражнения стали для меня лекарством, без которого я не мог обходиться.
Мой первый бонус составил чуть меньше полумиллиона. На первый взгляд – немало, и объективно это действительно была большая сумма, но я-то знал, что моя работа принесла Пикерингу около ста миллионов чистой прибыли. Как-то раз, вернувшись из очередной командировки, я увидел, что кто-то повесил над моим закутком листок бумаги, на котором было написано фломастером: «№ 16». Этот «кто-то» был абсолютно прав. Для всех, кроме, пожалуй, самого Маршалла, мой номер был шестнадцатым, следовательно, от меня мало что зависело, и изменить я ничего не мог. Оставалось только подчиниться заведенным в компании порядкам.
Помните, я говорил, что никогда не садился за карточный стол с людьми, которые играют лучше меня? Это весьма полезное правило, но для того, чтобы следовать ему при всех обстоятельствах, нужно заранее знать, кто именно является лучшим игроком.
Брендан Рокуэлл происходил из довольно состоятельной семьи. В нашей гарвардской команде он был белой вороной, поскольку с отличием закончил аспирантуру Стэнфордского университета, где получил степень магистра управления бизнесом. Одного этого было достаточно, чтобы между ним и мной мгновенно возникла напряженность. Гарвард и Стэнфорд издавна соперничают, поскольку занимаются, в принципе, одним и тем же, причем делают это гораздо лучше большинства учебных заведений страны. Ситуация усугублялась тем, что, пока я летал с континента на континент, Брендан быстро карабкался вверх по карьерной лестнице и даже заслужил среди коллег прозвище «Мозолистый Язык» – до того усердно и откровенно он лизал задницу папе Пикерингу. Самому Пикерингу эти процедуры, по-видимому, были по душе, поскольку довольно скоро мне пришлось работать с Бренданом бок о бок. Обучать его, так сказать, нашим профессиональным секретам.
Брендан был высоким, хорошо сложенным парнем с красивым, словно точеным лицом; кроме того, он был умен, хитер, напорист и предприимчив, умел неплохо выражать (а также скрывать) свои мысли и был наделен решительностью и упрямством, которые позволяли ему идти к цели, не считаясь с потерями. Любую ситуацию он просчитывал не хуже моего, а может, даже лучше, и без колебаний перегрыз бы мне горло, если бы я хоть на миг расслабился и забыл об осторожности. Как я скоро понял, Брендан добивался только одного, и это была не Аманда, хотя от нее он бы тоже не отказался как от приятного бонуса к главному – к деньгам Пикеринга, которые парень рассчитывал рано или поздно прибрать к рукам.
Способ, который Брендан для этого избрал, был вполне традиционным и даже в какой-то степени старомодным, но достаточно действенным.
В стратегических планах Маршалла Пикеринга мне отводилась роль пехоты, которая проводит разведку боем и захватывает важнейшие плацдармы на территории противника. Проблема, однако, заключалась в том, что я все время находился в командировках, летая с места на место. Я даже отчитывался перед ним по телефону, а Брендан… Брендан постоянно находился рядом, и он жаждал наложить лапу на деньги старика. Довольно скоро он поставил себя так, что сам Пикеринг стал считать его своей правой рукой. Теперь уже не он, а Брендан контролировал все основные процессы, так что даже мне приходилось порой отчитываться не перед боссом, а перед ним. Даже прозвище у него было теперь другое: Волшебник из страны Оз, или коротко – Оззи.
