– Вы меня звали?
Шкодин показал пальцем на сына.
– На конюшню его!
На лице Бориса промелькнуло удивление.
– У нас нет лошадей.
– Не сметь спорить! – пошел вразнос гомеопат. – Ишь, разговорился… Всем меня слушать! После смерти отца я в семье главный! Я, я и только я!
Губы Луизы растянулись в ироничной улыбке, но она живо погасила ее.
– Выпороть мерзавца! Чтобы сесть месяц не мог! – бушевал отец «бизнесмена». – Бить до кровавых соплей! В подвал его! К крысам!
Миша вскочил, открыл окно и выскочил в сад.
– Немедленно поймать! – завопил Антон. – Живо!
Борис ушел. Гомеопат закашлялся, Елена заботливо подала мужу стакан воды:
– Выпей, милый.
Он резко оттолкнул ее руку, вскочил и выбежал из столовой. Стало тихо.
– Пойду пройдусь, – сказала я, – подышу свежим воздухом.
Я поспешила к двери. Вышла в коридор и сбросила Богатову эсэмэску: «Не забыл про наш поход за яйцом?»
Глава 27
– Здрассти, люди дорогие, – залопотала Роза Михайловна, выходя на крыльцо своего дома. – Что за забота вас ко мне привела? Творожку хотите? Сметанки?
– Нам нужно яйцо красномордой панки, – заявил Степан, – говорят, оно у вас есть.
Роза Михайловна прищурилась.
– Может, и так. Купить желаете?
Богатов вытащил портмоне.
– Да!
– Однако не дешевое оно, – пропела бабка. – Птица-то редкая, только у меня живет. И все яйца давно под заказ распределены. Их врачи берут, знахари, колдуны всякие. Очень сильное средство. В особенности от сглаза да порчи.
Я во все глаза смотрела на милую бабульку. Ну и ну! Она не растерялась, решила продать крашеное куриное яйцо как можно дороже. Сегодня утром, когда мы с ней договаривались о спектакле для Степана, Роза показалась мне бесхитростной доброй старушкой. Завершая беседу, я дала ей тысячу рублей и сказала:
– Спасибо вам за помощь.
– Что ты, деточка, – запричитала молочница, пряча купюру, – зачем так тратишься? Понимаю, мужчина болен, надо ему пособить, я и за так комедию сыграла бы, жаль же человека.
Но сейчас бабка явно набивала цену на яйцо. И очень искусно. Не такая уж она, оказывается, и наивная.
Степан потряс кошельком.
– Бабка, хватит гундеть! У тебя есть красномордая панка?
– Имеется птица, – подтвердила Роза Михайловна.
– Покажи! – велел Степан.
– Ох, милок, пугливая она, – снова завела свою песню старушка, – и злобная. Еще клюнет тебя, не дай бог, в глаз, окривеешь.
– Я куплю яйцо за любые деньги, – заявил Богатов, – но сначала хочу на эту панку взглянуть. Условие такое: вижу пернатое – беру яйцо; не вижу – не беру. Всучивай товар кому другому, меня обдурить невозможно. Не резиновыми тапками у дороги торгую, крупным бизнесом ворочаю.
– Так по тебе, сынок, и видно, – залебезила молочница, – а я баба деревенская, неграмотная, но Бога боюсь, поэтому не мошенничаю. Да и зачем мне людей за нос водить? Сидит себе в сараюшке панка-то эта красномордая. Да только вот дело какое. Она же трепетная, нервная, увидит вас – в истерике забьется, не дай бог, улетит прочь. Что мне тогда делать? Панка дорогая, двести тысяч за нее уплачено было, да еще потрачено немало, чтобы вырастить. Цыпленком ее брала…
Я втянула голову в плечи. Ай да Роза Михайловна! Две сотни тысяч за птичку! Понятно, что она хочет накрутить цену на яйцо, но наглеть-то не надо!
– Вспорхнет, и нет ее, – пела молочница. – Кто расход покроет?
– Я, – отрезал Богатов. – Если она улетит, куплю тебе новую. Только скажи, где их продают.
– Сынок, я сама приобрету, ты мне денег просто дай, – расплылась в улыбке пенсионерка. – Договорились?
– Да, – кивнул Степан.
– Значит, ежели красномордая панка усвистит, с тебя двести тысяч рублей, – уточнила молочница.
Я постаралась не расхохотаться. Хорошо, что не долларов или евро. Эх, не продешевила ли молочница?
– И за яйцо отдельно пятьдесят, – добавила Роза. – Тысяч. Рублей.
– Неужели вы думаете, что Степан имеет при себе такую сумму? – не выдержала я.
Бабуля развела руками.
– Нет денег – нет яичка. У меня на него очередь змеится. Лучше средства от сглаза нет. Вмиг порчу убирает, и более ничто плохое на тебя не налипнет. Гарантия. Полная. Всех заколдуют, а тебя нет.
– В моей машине денег полно, – буркнул Степан.
– Может, она и не улетит, – вкрадчиво проговорила предприимчивая молочница. – По рукам?
– Нет! – отрезала я. – В другом месте яйцо купим. Слышала, что у вашей соседки тоже панка есть. Пойду поговорю с ней.
Роза Михайловна не испугалась, ее лицо осветила ехидная улыбка.
– Ступай, милая, побеседуй со Светланой. Может, она сейчас и трезвая. Пьет сильно, жаль ее. И врет много. У Светы живности никакой нет – алкоголичка с хозяйством не справляется. Я никого не заставляю покупки делать. Не хотите яйцо панки? А и не надо. Прощайте, господа хорошие, у меня дел по горло.
Роза Михайловна развернулась и исчезла в избе.
– Кто тебя просил с ней ругаться? – набросился на меня Степан.
Я начала оправдываться.
– Бабка совсем стыд потеряла, заламывает нереальную цену.
– Да я и больше отдам! – взвыл Богатов. – Слушай меня внимательно: из-за копеек торговаться не стану, речь о моей жизни идет. Я в дом, а ты двигай следом.
Степан пнул дверь ногой и вошел в избу. Ругая себя за то, что связалась с алчной старухой, я поспешила за олигархом. Наша семья отнюдь не бедная, но никто вот так деньгами сорить не станет. Хотя, если Богатов считает четверть миллиона копейками… что ж, его дело.
– Снова вы? – защебетала в избе Роза Михайловна. – Гришенька, деточка, ступай займись чем-нибудь полезным, незачем тебе лениться.
Симпатичный подросток взял со стола пластиковый пакет и молча испарился.
– Внучок мой, – улыбнулась бабка, – единственная радость. Чего вернулись?
– Беру яйцо! – отрезал Степан.
– Тю! – всплеснула руками хозяйка. – Сто пятниц у тебя на неделе. То хочу, то не хочу, то кислого дайте, то сладкого намажьте.
Хитрая бабка и самоуверенный бизнесмен повели беседу, а я, решив не принимать участия в разговоре, стала рассматривать интерьер комнаты. На одной ее стене красовался красный ковер с традиционным орнаментом, другая была сплошь увешана фотографиями. Я подошла к выставке снимков и стала рассматривать их. Почти на каждом маячила Роза Михайловна, которая в молодости была настоящей красавицей, носила косу толщиной с мою ногу. Стоп, а это кто? На заинтересовавшем меня снимке оказались запечатлены две молодые женщины, примерно ровесницы. Одна была одета в простое платье и не носила никаких украшений. Вторая – в кружевную блузку, красивую юбку, у нее в ушах висели отнюдь не дешевые серьги, шею украшало ожерелье, в волосах был гребень с блестящими камушками, на пальцах сверкало множество колец. Незнакомка напоминала индийскую невесту, которая в день свадьбы нацепила множество украшений, чтобы продемонстрировать, что она не из нищей семьи.
