Тот до ответа не снизошел. Да Гарик и не надеялся. Такие парни на дешевые вопросы не пишутся. Попробовать с другого бока?
– За жену свою не боишься?
Ага! В точку! Левое веко дрогнуло. Самую малость дрогнуло, но он заметил. И жилку, что вздулась на виске, заметил. Вот она, его болевая точка. Вот она, слабинка – его Эльмира. Белокожая, белогривая, с точеными длинными ногами, с высокой грудью (наверняка упругой, как у девственницы, наверняка…), с тонкой талией и круглой миленькой попкой. Раздеть бы ее в этом подвале на глазах мужа и показать ему. Не так, как он сам привык смотреть на нее, а своими собственными глазами показать, в полном их порочном развороте…
– Тронешь Эмку, дышло вырву.
– Что, что, что, что?! – Гарик дурашливо опустил ухо к самым губам Данилы. – Я прослушал! Что ты мне вырвешь?! Дышло?! За нее, за девку свою?! Ух ты! Смело!
– Верь мне, Гарик! – Данила говорил спокойно, ровно, не сипя злобно и не брызгая слюной. И от этого слова его казались особенно проникновенными. Не хотелось в них верить, а приходилось. – Со мной можешь делать, что тебе твое подлое нутро продиктует. Можешь ногти мне рвать. Можешь сердце вырезать. Все одно издыхать когда-нибудь. Но девочку мою не тронь… За девочку – убью.
И он улыбнулся. Гарик не увидел, скорее услышал его улыбку. Почувствовал каждой своей извилиной скрип мышечной ткани на щеках Данилы, треск раздвинутых в улыбке губ и еще… Ему просто морозцем позвоночник прихватило от этого. Он услышал в этой улыбке зловещий шепот с того света. Такое с ним случалось не часто, и с этим своим феноменальным чувством он считался.
– Да ладно тебе, Даня. – Он миролюбиво разулыбался, стараясь не показать своего страха, что глумливо скорчил ему мерзкую рожу. – Никто не собирается трогать твою девку.
– Она моя жена! – кротко поправил Данила. Так, что Гарику было впору снова извиняться.
– Пусть жена… Никто не собирается ее трогать. Мне и тебя-то трогать не следовало бы. Хозяева, они меняются, сам знаешь, а мы остаемся. Но… Но сейчас мой хозяин он, и работаю я на него. Так что уж не обессудь, ежели что не так. Работа, будь она неладна…
Он работал целых сорок минут. Без удовольствия, впрочем, работал. Тот зловещий шепот не давал покоя его мозгам. Натыкаясь при каждом взмахе ментовской дубинки на помутившийся от боли взгляд Данилы, Гарик невольно ежился. Ежился и ужесточал удар.
Через сорок минут Данила потерял сознание. Гарик окатил его двумя ведрами заранее припасенной воды и стал ждать. Сейчас… Сейчас Данила должен дохнуть полной грудью, закашляться, может быть, простонать что-нибудь, и тогда можно будет отстучать наверх, что время для вопросов наступило.
Все пошло с самого начала не так. Данила действительно набрал полную грудь воздуха, но не закашлялся, не застонал, хотя должен был. Он вверг в нервный ступор Гарика, начав хохотать. Да, да, именно! Данила начал покатываться со смеху, потряхивая мокрыми от воды волосами и поводя стянутыми жгутом плечами.
– Какой ты идиот, Гарик! Боже, какой ты идиот!
– Почему это? – Гарик нервно икнул и тут же сплюнул своей жертве на колени. – Почему это я идиот, мать твою?!
– Потому что, как только закончится вся эта мышиная возня с бриллиантами, он уберет тебя из своего арсенала. Непременно уберет. Такой паленый пистолет наголо ему не нужен. Понял, идиот?! Ты ему будешь не нужен ни хрена! – Тут он все же застонал и даже закашлялся, судорожно хватая ртом воздух.
Гарик недоуменно смотрел на этого мужика, притороченного ремнями к железному пыточному креслу, и силился переварить услышанное.
Что за дерьмо он тут нагородил только что?! Бросаться такими людьми, как он, Гарик, это ли не признак идиотизма! Он же незаменим. Он же… он же единственный. Геннадий всю округу обшарил, прежде чем вышел по сотне рекомендаций на него. С чего это ему потом вдруг от него отделываться?! Блеф! Ясно как божий день, что этот обоссавшийся от страха и боли мудак блефует. Но с другой стороны… С другой стороны, присмотреть за хозяином не мешало бы. Когда на кону такие ставки, чем черт не шутит. Где, интересно, его черти носят? Давно пора объявиться…
Гарик еще трижды совершал воинственные наскоки на Данилу, прикладывая к его телу милицейскую дубинку, и трижды окатывал его водой, за которой теперь приходилось бегать наверх, прежде чем хозяин соблаговолил-таки явиться в пыточное подземелье.
Его личный шофер – молодой парень, что занял теперь место Данилы и выполнял роль личного охранника, – поставил ему складной стул, и, после того как хозяин уселся на него, они с Гариком застыли за его спиной по обе стороны стула.
– Что смотришь? – сипло спросил Данила, подняв тяжелую голову. – Нравлюсь?
– Не очень. Можно было бы поживописнее тебя отделать. – «Дядя Гена» бросил укоризненный взгляд в сторону Гарика. – Не похоже на тебя. Просил же его подготовить…
– Можно исправить, коли изволите, – хотел тот показаться благодушным, но скулы вдруг напряглись.
– Не нужно при мне. – Хозяин брезгливо сморщился. – Не терплю я таких методов, но уж коли по-другому невозможно… Итак, Данилушка, приступим. У меня к тебе всего лишь один-единственный вопрос: куда ты дел бриллианты? Ты мне говоришь, я тебя отпускаю. И до конца своих дней более не вспоминаю о твоем существовании.
– Как благородно с твоей стороны! – Данила скривил губы, желая ухмыльнуться, но они болезненно сморщились. – Уж не в память ли о дочкиных оргазмах мне обещано всепрощение? А? Или личные симпатии какие?
«Дядя Гена» рассмеялся. Коротко и невесело. Пожалуй, даже зло. Смех его был похож на хриплый клекот.
– Оргазмы моей дочери никакого отношения к делу не имеют, Данилушка. – «Дядя Гена» принялся рассматривать собственные ногти. – И не в симпатиях дело. Я не сделаю ничего дурного из-за Эльмиры. В память о дружбе, связывавшей меня и ее отца…
– Да брось! Брось кривляться! Дружба… В гробу я видал такую дружбу, что вас связывала. Не исчезни тогда эти говенные камни, знаю, какая бы резня началась!
– Эти говенные, как ты изволил выразиться, камни тянут на несколько сотен миллионов рублей, Данилушка. В них мои деньги вложены. И тебе это не хуже моего известно. А потому я хочу, чтобы ты их мне вернул.
«Дядя Гена» старался не замечать, каким алчным заревом полыхнуло в глазах Гарика в тот момент, когда он назвал приблизительную стоимость пропавших бриллиантов. Но зарубочку в мозгу оставил: нельзя такого зверя рядом держать, никак нельзя. При удобном случае…
– С чего такая уверенность, что они у меня? Пять лет назад вы все Эльмиру подозревали. А она оказалась совершенно ни при чем…
– Не совсем ты тут прав, Данилушка, не совсем. – «Дядя Гена» поудобнее устроился, закинул ногу на ногу и начал водить носком ботинка из стороны в сторону. – Мы шли по следу камней, и он, как оказалось, был безошибочным. А что Эльмира была в непосредственной близости, того ты отрицать не смеешь.
