– Данила, – снова позвала она его, когда он, отключив газ и ни слова не говоря, стремительно двинулся к выходу из кухни. – Что?.. Что ты мне скажешь?..
И словно в данный момент это могло иметь значение, поспешила его заверить:
– Я даже готова забыть обо всех твоих… ну… изменах. Я все забуду и все прощу!
– А я нет…
Не поворачиваясь, не притормаживая. Походя, на лету, не снизойдя до нормальных человеческих объяснений причины такой категоричности.
Эльмира просто остолбенела. За что?! Почему так?! Она только что буквально… буквально призналась ему в своих чувствах. Тех, о существовании которых даже и не подозревала до недавнего времени, а в ответ такая оплеуха. И что это, черт возьми, за манера – спасаться бегством. Чего он боится? Ее, себя или чего-то еще? Или кого-то?
А почему, собственно, нет! Эльмира не могла не признать, что совершенно упустила из виду, на кого он теперь работает. Насколько изменился его облик, образ жизни, да и сам он перестал быть прежним, влюбленным до самоотречения. Где он бывает, с кем, чем занимается, все же это для нее теперь – тайна за семью печатями.
А что, если… От этой мысли ей сделалось совсем уж нехорошо, даже тошнотворный комок подкатил к горлу, но не додумать ее она уже не могла. Просто взять и приказать себе не размышлять об этом было в настоящий момент невозможно.
А что, если за всеми этими загадочными событиями стоит один-единственный человек – ее Данила. А почему, собственно, нет?! Ей еще тогда показался странным его вопрос о том, кто платит за гостиницу. Как он мог знать о гостинице? Да, он нашел вполне логическое объяснение своим словам, но тем не менее выглядело это странно. И этот второй конверт… Если относительно первого у нее никаких сомнений не возникло – принес почтальон, она расписалась в квитанции, – то второй появился одновременно с приходом Данилы. Причем находился у него в руках. И где он его обнаружил, переступив порог квартиры, он так и не удосужился объяснить. Уж не сам ли он его принес? Принес для того, чтобы…
Для чего – ей никак придумать не удавалось. Если поначалу все шло без сучка без задоринки, то здесь она задумалась, не находя обьяснения. Для чего?! Для чего ему понадобилось бомбардировать ее такими посылками? Но его изумление не выглядело поддельным.
– Сам черт не разберется! – пробормотала она вслух, попутно вздрагивая от грохота закрываемой входной двери. – У кого просить помощи? В чью дверь стучаться?
Постучались к ней. Двумя часами позднее, когда она позавтракала, приняла ванну и села перед зеркалом приводить себя в порядок.
Как была в банном халате, с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах, Эльмира отворила дверь и с удивлением поздоровалась:
– Здравствуйте, теть Зина. Вы ко мне?
– К тебе, ай не пустишь?
– Проходите. – Эмма посторонилась, пропуская пожилую женщину к себе в квартиру. – Что-то случилось?
Ответить «они» не пожелали. Одернув аккуратный ситцевый халат, тетя Зина скинула с ног подъездные тапочки (так она называла старинные кожаные тапки, в которых выходила во двор) и гордо понесла себя впереди хозяйки в недра ее квартиры. Прежде она здесь никогда не бывала, но всегда была уверена в том, что за этой дверью живут люди весьма и весьма обеспеченные. Коли уж представился ей случай или необходимость, пусть судят сами, чего же его не использовать?
Она медленно, комнату за комнатой обходила квартиру, некогда принадлежавшую родителям Эльмиры, и время от времени восхищенно прищелкивала языком, попутно охая. Недовольство проскользнуло на ее изборожденном морщинами челе лишь единожды. Когда она ткнулась в запертую дверь комнаты, где жил теперь Данила.
– А тут что?! – строго спросила она и таким взглядом одарила хозяйку, что той и впрямь сделалось неловко.
– А там… Там живет Данила. – Эмма как-бы легкомысленно дернула плечиками.
Врать смысла не было. Тетя Зина знала все и обо всех. Она жила на первом этаже в их подъезде и была своеобразным ретранслятором «сарафанного радио» всего микрорайона, стоило ли говорить о жителях их подъезда…
– Понятно. – Она немного постояла перед закрытой дверью, подумала и тут же подозрительно прищурилась. – А чего же он там прячет?
«А действительно – что? – мгновенно проскочила у Эммы крамольная мыслишка. – Я свою, уходя, не запираю…»
– Ишь, развел тут гарем, понимаешь, – неодобрительно, даже с брезгливостью пробормотала тетя Зина и тут же, обращаясь уже к ней, попросила: – Ты, Эмка, чайку сваргань. Хочу поговорить с тобой об одном важном деле. Не хотела поначалу, да чую, опять ты беду на свою задницу нашла. Пора мне вмешаться. Да волосья-то расчеши. И переоденься. Из ванны, что ли?
– Угу…
Эмма, непонятно чего застыдившись, метнулась к себе. Быстро переоделась, втиснувшись в узкие брюки цвета лазури и натянув майку. Причесалась. И вскоре уже хлопотала на кухне. Ставила на плиту чайник, потому как тетя Зина категорически отказалась пить воду из электрического «Тефаля». Сыпала чай в заварочный чайничек. Нарезала ветчину, сыр и колбасу, на коих остановила свой выбор тетя Зина, сунув голову в ее громадный холодильник. Открывала коробку конфет и выкладывала из вакуумной упаковки пирожные.
– Все готово. Прошу к столу, – гостеприимно улыбнулась Эльмира любопытной соседке, оглядывая накрытый стол. – По-моему, ничего не забыла.
– Хватит, – одобрила тетя Зина и с полустоном опустилась на стул. – И ты садись, чего столбом стоять.
Эльмира разлила чай по чашкам. Сама она с удовольствием выпила бы еще чашечку кофе, но тетя Зина наотрез отказалась пить «эту черную бурду», и Эмма решила соблюсти солидарность.
Они сделали себе по бутерброду, пригубили чай. Помолчали, пожевали. Перекинулись для начала парой фраз о ценах и погоде. Затем соседка отодвинула от себя чашку, сложила на столе руки, словно школьница за партой, и, пристально вглядываясь в ее лицо, спросила:
– Кто у тебя был сегодня днем, детка?
Днем?! Это в пять-то утра, едва-едва солнце встало… Н-да, тетя Зина воистину могла бы служить в разведке. Как только исхитряется все и везде увидеть, имея однокомнатную квартиру всего-то в два окошка, выходящих, кстати говоря, на противоположную от двора улицу.
– Васька дворник сказал, – пояснила проницательная соседка, вонзая вставную челюсть в пышное безе. – Как машина подъезжала. Как ты потом голышом выскочила. Ох, драть тебя некому, а мне некогда… Вкусные пирожинки, сладкие какие… Бабу-то эту я видала…
– Какую бабу?! – У Эммы просто лицо вытянулось от таких невероятных переходов.
– Ту, что мальца привезла к дому. – Тетя Зина пододвинула к себе тарелку с ветчиной и сыром и, нисколько не смущаясь, принялась выкладывать нарезку на салфетку. – Возьму немного. Дома побалуюсь. Ты не против?
– Да нет. – Эмма слушала ее вполуха, продолжая машинально помешивать уже остывший чай.
