– Да, – кивнула я.
Еще бы не увидеть, клен был очень старым и таким огромным…
– Мальчишки устроили на нем что-то вроде шалаша, среди ветвей его и не разглядишь сразу…
Я-то точно не разглядела, о чем уже сожалела, по-прежнему не понимая, куда он клонит.
– Этой лестницей они и пользовались, а чтоб не свистнули, прятали ее в соседней подворотне.
– Откуда ты знаешь?
– Видел не раз, проезжая мимо. А про то, где прятали, знакомый пацан рассказал.
– Кто-то не хотел, чтобы мальчишки на дереве тусовались? – высказала я предположение.
– Мальчишки и без лестницы легко в шалаш залезут. Предназначалась она вообще-то для девчонок.
– Тогда не знаю… – нахмурилась я, не имея других версий.
Владан между тем поднял лестницу и приставил ее к стене. А до меня наконец дошло, что он намерен сделать.
– Хочешь подняться на второй этаж?
– Не хочу, но придется.
– С ума сошел, лестница крепкой не выглядит.
– Что ж… рискну.
– Тогда я полезу первой, если сорвусь, ты меня поймаешь. Давно мечтаю оказаться в твоих объятиях, а если лестница меня выдержит, значит, и у тебя есть шанс.
– А если я не смогу тебя поймать? – хмыкнул Владан.
– Ты уж постарайся, – съязвила я и полезла вверх, осторожно переставляя ноги.
Лестница выдержала.
– Не повезло, – сказала я, оказавшись на твердой поверхности, и добавила, глядя вниз: – Тебя ловить некому, так что будь осторожен.
Перекладины под ним поскрипывали, но все обошлось. Когда Владан оказался рядом со мной, я, перестав о нем беспокоиться, наконец-то огляделась.
Мы находились в довольно большой комнате, на первом этаже потолки были низкими, а здесь не меньше трех метров. На окнах висел тюль, грязный и рваный. В центре комнаты круглый стол, под одну из ножек подложена книжка. Вокруг стола стулья, все разные и облезлые, но, в общем-то, целехонькие. В углу кровать с панцирной сеткой и матрасом. На столе три пустые бутылки, стаканы и кастрюля. Такое впечатление, что тут совсем недавно кто-то жил.
Эту мысль я высказала вслух и добавила:
– Может, для этого лестница и понадобилась?
Владан пожал плечами, точно хотел сказать «может быть», и направился к двери, что была слева. Скорее всего, там кладовка.
Распахнув дверь, он выругался сквозь зубы. Само собой, я кинулась взглянуть, что там, хотя могла бы сообразить: ничего хорошего.
На полу кладовки сидела женщина, прислонясь спиной к противоположной стене. На ней были алое с фиолетовыми разводами платье, черные гольфы, на левой ноге туфля на низком каблуке. Вторая туфля валялась тут же. Волосы женщины были собраны на затылке в пучок и прикрыты косынкой. Я бы могла решить, что она уснула здесь после обильных возлияний, на что намекали бутылки на столе. Впрочем, разве что в первое мгновение, пока Владан не приподнял ее голову. В этом теле больше не было жизни. А лицо выглядело так страшно, что я невольно попятилась.
Владан присел на корточки, хмуро ее разглядывая.
– Что у нее с лицом? – пробормотала я, отворачиваясь, очень боясь, что меня немедленно вырвет.
– Скорее всего, его кромсали ножом в расчете на то, что крысы завершат начатое. И узнать ее будет невозможно.
– Но узнать человека можно не только по лицу…
– Ага. Если есть кому узнавать.
Тут Владан аккуратно сдвинул тело женщины, он что-то заметил за ее спиной и теперь пытался достать. Через мгновение я увидела дамскую сумочку. Владан воспользовался носовым платком, чтобы не оставлять своих отпечатков, а я, пошарив в своей сумке, протянула ему пару латексных перчаток.
– Предусмотрительно, – похвалил он, натягивая их.
Сумка оказалась совершенно пустой. Отсутствие кошелька не удивило, а вот все остальное… Вряд ли убийце могла понадобиться расческа и прочие мелочи, которые женщины обыкновенно носят в сумке. Значит, он не хотел оставлять ни малейших следов, но оставил сумку. Тут я сообразила, что бормочу все это вслух. Владан наблюдал за мной с сомнением во взгляде, точно ждал: хлопнусь я в обморок или обойдется. Мое бормотание свидетельствовало: первый шок прошел, шеф кивнул удовлетворенно и вновь стал осматривать женщину, повернув ее голову сначала в одну сторону, потом в другую.
– Ее зарезали? – спросила я, так и не увидев следов крови на ее алом платье.
– Нет, – ответил Владан. – Задушили. Видишь след на шее?
– Но ты сказал, лицо изрезано ножом?
– Одно другому не мешает.
– Я уверена – это Гуля.
– Возможно. А может, и нет. По времени подходит. Хотя я не эксперт и могу ошибаться.
– Почему убийца оставил сумку?
– Женская сумка в руках мужчины привлечет внимание.
– Он мог выбросить ее где-нибудь на пустыре.
– Был уверен, если ее труп обнаружат, пустая сумка мало что сообщит о хозяйке.
– И между прочим, просчитался, – усмехнулась я.
– Да? – вроде бы заинтересовался Владан.
А я стала объяснять:
– Женщина одета бедно, а сумка брендовая.
– То есть дорогая?
– Примерно две с половиной тысячи евро. – Владан присвистнул, а я добавила: – Будь она настоящей. Убийца в этом не разбирался, иначе бы ее не оставил.
– Продолжай, – кивнул Владан с явным интересом.
– Сумка паленая.
– Подделку легко отличить? Тогда какой в них смысл?
– Те, кто носит настоящие, отличат без труда. Все вроде бы так… и не так, строчки кривые… это я образно.
– Допустим, ты права и это подделка. Что дальше?
– Такие сумки шьют на фабрике Горбатого. Сама видела. В общем, убийца дурака свалял. Сумка прямо указывает на то, где жертва работала.
– А если она ее купила?
– Сомнительно. Такой товар в здешнем магазине не выставишь. Продают их в основном через Интернет.
Тут я вспомнила слова Витьки, и уверенности во мне поубавилось.
– Хотя местные пацаны, бывает, сумки воруют с фабрики и продают по дешевке.
– Вот видишь… Ладно, разберемся.
– Приятельница Гули рассказывала, что та купила сумку, помнишь?
Владан кивнул, снял перчатки и достал мобильный.
– Звонишь в полицию?
– Не могу сказать, что жажду с ними встречи, но… придется…
К тому моменту, когда приехали полицейские, мы спустились вниз и ждали их в переулке в трех шагах от подворотни. Трое мужчин в штатском, поздоровавшись с Владаном, весело спросили:
