– Чего тебе? – буркнула она недовольно, а воображение услужливо рисовало одну любовную сцену за другой. В тот момент я соперницу люто ненавидела, оттого удержаться от язвительности не смогла.
– Тамара спрашивает, есть ли чем накормить мужика с дороги, предлагает свои услуги.
– А то я без вас не справлюсь. – Маринка бросила трубку, а я пожала плечами:
– Справится без нас.
– Справится она, – презрительно фыркнула толстуха. – Яичницу пожарит? А я бы… – Тут она махнула рукой, после чего торопливо перекрестилась. – Вернулся, и слава богу. А ты чего скуксилась? Ревнуешь, что ли?
– А вы как думаете? – хмыкнула я.
– Понятное дело… Сама себе судьбу выбрала.
– Давайте без нравоучений, вас всех не переслушаешь.
Тамара наконец удалилась, а я вымыла чашки, оставшиеся после нас с Бадом, и устроилась на диване с робкой надеждой, что Владан скоро появится. Его и мои желания, похоже, пока не совпадали.
Зато где-то часа через два в офис заглянула старушка, имени я ее не знала, но встречала довольно часто, в теплое время года она полдня проводила на скамейке возле двадцать восьмого дома в компании соседок.
– Здравствуй, Полинка, – сказала она, пытаясь отдышаться после подъема по лестнице. – Говорят, Владан вернулся?
«По радио уже объявили?» – чуть не брякнула я, но вовремя сдержалась.
– Да. Вернулся. Был на рыбалке, в Карелии.
– Вот и славно. Отдохнул на свежем воздухе… дело у меня к нему. Пусть с дороги отдохнет, а я уж тогда завтра. Передай ему, что Пелагея Алексеевна заходила.
– Обязательно передам.
Она поставила на стол пакет.
– Я здесь собрала кое-что. Яички, творог. Ну и прочее по мелочи. Все свойское, от сестры привезла.
– Спасибо, только он не возьмет. И меня отругает.
– Возьмет, возьмет. Мне не откажет.
Она торопливо удалилась, а я заглянула в пакет. Кроме творога и яиц, там еще стояли двухлитровая бутылка молока, холодец в железном судке и банка варенья. Я только головой покачала, убрала пакет в холодильник и вернулась на диван.
Прошло еще два часа. Владан и не думал появляться. Но около пяти часов позвонил, к тому моменту я уже едва на стены не кидалась.
– Какого лешего ты в конторе сидишь? – осведомился он, а я зло подумала: «Ну вот и до меня очередь дошла».
– Я на своем рабочем месте.
– Помнится, я тебя в отпуск отправил.
– Заходила старушка, Пелагея Алексеевна, у нее к тебе дело. Если хочешь холодца – поторопись.
– Какой еще холодец?
– Свойский.
Он чертыхнулся, а минут через двадцать уже входил в офис. На смену недавней ревности пришла обида, потому что я заподозрила: явился Владан не из-за меня, а из-за старушки.
– Пакет в холодильнике, – буркнула я.
В холодильник он заглянул и сказал с серьезным видом:
– С голода мы точно не умрем, – и добавил, вдруг широко улыбнувшись: – Жутко рад видеть твою мордаху.
Само собой, я забыла все обиды, очень хотелось повторно броситься ему на шею, но он уже устроился в кресле в своей излюбленной позе и принялся вертеть монетку в один евро, которую вечно таскал с собой.
– Маринка жалуется, ты от рук отбилась.
– Господи, – скривилась я.
– Она о тебе беспокоится, – назидательно произнес он.
– Уж как-нибудь обойдусь. Идиотизм какой-то, – буркнула я.
– Это ты к чему?
– По-твоему, это нормально?
– Конечно. Она старше и опытнее…
– Ты какой опыт имеешь в виду? – съязвила я. – Между прочим, ей положено меня ненавидеть. А мне ее.
– С какой стати? – удивился он, точно и правда не знал.
– С такой. – Я отвернулась, давая понять, что продолжать разговор на эту тему не намерена.
– Ладно, рассказывай, что за хрень здесь творится.
Я подробно рассказала о том, как обнаружила женщину, и о своих последующих действиях, ничего не забыв, строго придерживаясь фактов в надежде, что он оценит: его школа не прошла даром.
– Добро пожаловать домой, – проворчал он, когда я закончила. – Что за мания влезать в дела, за которые мы не получим ни копейки?
– Я же не нарочно.
– Ага.
– Владан, исчезновение работницы с фабрики как-то связано с этим убийством.
– Разберемся, – перебил он, поднимаясь. – А сейчас потопали к Пелагее. Узнаем причину ее бесконечной доброты.
Я готова была следовать за ним хоть на край света. Он вышел из офиса и, сунув руки в карманы брюк, стал спускаться по лестнице, что-то насвистывая. Бороду он, кстати, не сбрил, то ли поленился, то ли решил оставить все как есть. А я вздохнула, вновь отметив: выглядит он исключительно привлекательно.
Две девицы, проезжавшие мимо в машине, зазывно ему улыбались, а я мысленно чертыхнулась. Дверь в офис он, по обыкновению, запереть не потрудился, пришлось это сделать мне, вот я малость и задержалась. Чуть ли не бегом догнала его и вцепилась в локоть. Пусть эти крашеные блондинки в машине уяснят: им ничего не светит. Правда, мне пока тоже. Владан взглянул на меня с некоторым недоумением, но руку не убрал, что весьма воодушевило.
Мы шли по улице, раскланиваясь с редкими прохожими.
– Напомни к Тамаре зайти, – сказал Владан, когда мы проходили мимо кафе.
– Она уже прибегала. Правда, ничего не принесла.
Марич взглянул с укоризной, и я заткнулась, предпочтя просто наслаждаться моментом: он вернулся, он рядом и я держу его под руку.
Наше путешествие длилось недолго. Пелагею Алексеевну мы обнаружили во дворе ее дома в компании двух соседок. Они что-то живо обсуждали, но, завидя нас, разом примолкли.
– Добрый вечер, – приветствовал их Владан, тетки недружно ответили. – Я к вам, Пелагея Алексеевна. Спасибо за продукты…
– Да что ты… кушайте на здоровье. – Она переглянулась с подругами, те поднялись и поспешно простились, а мы заняли их место. – Чего ж ты сам-то… – засуетилась Пелагея. – Я бы завтра пришла… отдохнуть с дороги надо…
– Что у вас случилось? – спросил Владан.
Она вздохнула, посмотрела на него, точно сомневаясь, и ответила:
– Боюсь, с Танькой моей беда.
Кто такая Танька, я понятия не имела, но Владан, похоже, знал, о ком речь.
– Вы рассказывайте, рассказывайте, – кивнул он.
– И рассказать-то толком нечего. Она нянькой работает, не знаю, слыхал ты или нет, Сохнов Сергей Петрович, богатый вдовец. Вот у его дочки, Ксюши, она и в няньках. Платит хорошо, да и к девчушке Танька привязалась, своих-то детей нет. Как с Серегой своим, пьянью проклятой, развелась, так ни одного мужика, считай, уж десять лет. Точно наговорено. У Сереги бабка колдунья была, это всем известно, не иначе ее работа. Такой страшной смертью померла…
