Собирать грибы Андрей не любил, но умел. Точнее, не умел даже, а обладал необъяснимой способностью видеть их так, будто они не прячутся под листьями и хвоей, а стоят перед ним, как солдаты. Когда он еще в детстве ездил с мамиными подругами в лес, те не уставали ахать: его корзина наполнялась почти мгновенно при том, что он не прикладывал к этому никаких видимых усилий.
– Какие удивительные способности у нашего Андрюши! – восклицала Софочка.
Она не способна была увидеть ни подберезовик под березой, ни подосиновик под осиной, ни даже мухомор, торчащий посреди поляны, но ходить за грибами очень любила, потому что любила своих подруг.
Даже знахарка Глашенька смотрела на Андрея с оттенком удивления.
– Природный парень, – говорила она.
Удивления было вообще-то достойно лишь то, что, обладая такими явными способностями к поискам грибов, Андрей не испытывал ни малейшего интереса к этому занятию. Много позже он понял, что так бывает часто. В отрицательном смысле это странное свойство человеческой природы выражается пословицей «бодливой корове Бог рога не дает», а в положительном – способностью человека вырываться за пределы своих возможностей.
Но ни о чем подобном он в этот вечер не думал, просто шел через рощу и, время от времени наклоняясь, выламывал из земли грибы; ножа у него не было. Сумерки еще не наступили, а ведро было уже почти полно, когда он услышал в дальнем конце рощи девичье восклицание и гул нескольких мужских голосов.
Это его насторожило. Парни из деревни Чисмена обычно держались от «Ласточки» в отдалении. Перед приездом студентов местный участковый пообещал им большие неприятности, если станут драки затевать, а ходить к студентам и не затевать драк было невозможно, вот и не ходили. Но мало ли что! Вчера не ходили, а сегодня пришли.
Андрей направился туда, откуда слышались голоса. Вскрик повторился. Он был сердитый и испуганный одновременно, это было ясно даже на расстоянии.
Когда Андрей добежал до поляны, с которой этот крик доносился, то увидел что и ожидал: девчонку из своей группы Лину и компанию из пяти чисменских парней. Лина стояла посередине поляны, а парни окружили ее и толкали от одного к другому. Не сильно, а со смехом, едва ли не с добродушным. Но выглядело это так резко, так как-то грубо, что принять происходящее за шутку было невозможно.
Да и Лина снова вскрикнула как раз в ту минуту, когда Андрей показался на поляне, и ничего веселого в ее вскрике не было.
– Эй, вы что? – крикнул он, подходя поближе.
Что произойдет дальше, легко было предсказать. Один из парней шагнул к нему, пнул ногой ведро так, что все грибы раскатились по траве, и поинтересовался, чего это он такой борзый, другой толкнул его в грудь и получил в ответ удар в скулу, третий подставил подножку, но Андрей не упал, а, устояв на одной ноге, ударил другой. Потом его, конечно, повалили на землю и стали избивать все впятером. Никаких навыков рукопашного боя, дзюдо или бокса у него не было, в могучих уличных боях стенка на стенку он не участвовал и даже никогда их не видел, его жизнь проходила иначе… В общем, опыт у него имелся только самый простой, на уровне школьных потасовок, а такой опыт был сейчас бесполезен. Через полминуты он почувствовал, что глаз заливает кровью, а в следующие полминуты – что избивавшие его парни бегут прочь, а от корпусов «Ласточки» слышен приближающийся топот множества ног.
– Ты живой? – спросила Лина.
Ее голос звучал на удивление спокойно. Только несколько хрипло, потому что все время, пока Андрея избивали чисменские, она визжала так, что он даже звуки ударов не слышал через ее визг.
Он сел и потрогал зубы. Целы. Голова гудит, но не сильно. Наверное, ногой по ней не ударили. А кровь-то откуда?
– У тебя бровь рассечена, – сказала Лина. – Поэтому крови так много. Они только крови и испугались.
Тут подбежали наконец однокурсники, девчонки стали причитать, парни – кричать, что сейчас всех найдут и всем покажут… Кто-то дал Андрею носовой платок, он прижал его к рассеченной брови, и кровь вскоре остановилась.
Лина в это время ясно и последовательно рассказывала, что произошло. Он слышал ее рассказ лишь краем уха, но и краем уха было слышно, что она описывает его поведение как что-то сродни самоотверженности д’Артаньяна. При этом в Линином голосе так же не слышалось волнения, как и в ту минуту, когда она спросила, живой ли он.
Руководитель «картошки», институтский физрук, пил беспробудно, в дела своих подопечных не вмешивался, и сообщать ему о случившемся не стали. Тем более обошлось же. Промыли рассеченную бровь перекисью водорода, заклеили пластырем. Лина, правда, сказала, что надо поехать в Москву и наложить швы, иначе останется шрам, но Андрей оставил ее слова без внимания.
А саму ее без внимания он не оставил. Она его, что называется, зацепила. И не столько даже своей красотой, совершенной и очевидной, сколько спокойствием в такой ситуации, когда сто девчонок из ста дрожали бы от ужаса, икали и рыдали. Она же в такой ситуации даже визжала функционально – просто звала на помощь наиболее действенным способом.
Тем же вечером, уже в сумерках, Андрей позвал ее прогуляться в роще.
– Не боишься? – спросила Лина. – Вдруг они опять придут. – Но тут же добавила: – А вообще-то правильно, что не боишься, бомбы в одну воронку не падают. Во всяком случае, подряд.
Ему приходилось слышать такое мнение, и он не был с ним согласен хотя бы потому, что с осторожностью относился к любым броским фразам. Но спорить не стал – ему было выгодно, что Лина так думает.
Они медленно шли по тропинке к пруду и разговаривали.
– А что ты подумал, когда стал меня защищать? – спросила Лина.
– В каком смысле – что? – не понял Андрей.
– Их ведь было пятеро. Силы явно не равны, ты не мог этого не понимать. Значит, чтобы против них пойти, ты должен был что-то такое подумать… Вот мне и интересно что.
– Ничего, – усмехнулся он. – Это не тот случай. Тут если подумаешь, то неизвестно еще, пойдешь или нет. А если просто сделаешь…
– То что?
– То, может, и сделаешь что надо.
– Интересная логика, – хмыкнула она.
– Обыкновенная формальная логика, – пожал плечами Андрей.
Когда в девятом классе у них ввели этот предмет, он изучал логику вдумчиво, даже на факультатив ходил. И был уверен, что сегодня не вышел за ее рамки.
Пруд зарос ряской, над ним склонились березы, все это выглядело как на открытке, а они сидели на берегу под водопадом золотых листьев и рассуждали о формальной логике.
Андрею очень нравилась Лина. Просто очень. Она сильно волновала его. Он притянул ее к себе и поцеловал.
– А бровь не заболит? – спросила она.
– Ну, я же не бровью, – ответил он.
Долго целовались, сидя на траве под березой. Но Лина только отвечала на его поцелуи, а сама была к нему безучастна. Андрей чувствовал это, и желание его от этого возрастало.
