Я, например, понимаю, почему Покровский сравнивает подводников с самураями, которые готовы к смерти, как только вышли из дома. А вы теперь понимаете?
Третий тост
Вот вы, когда употребляете алкогольные напитки, за что пьёте третий тост? Когда как, правда ведь? А вот подводник, оказавшись в любой компании, обязательно пробормочет про себя на третьем тосте «За тех, кто в море!», даже если тамада предлагает за молодых или родителей. Этот тост предполагает и пожелания удачи тем, кто сейчас в море, и почтение памяти тех, кто остался там навсегда. А за всё мирное существование советского и российского военно-морских флотов, начиная с шестидесятых годов, «навсегда в море» осталось более восьмисот подводников. О большинстве из них вы не знаете и не узнаете никогда: это американцы снимают о них художественные фильмы, воспевая их героизм, награждают их посмертно своими государственными наградами, признавая их подвиги, и даже с почестями хоронят их тела, от которых отказывается советское правительство.
Дизельная подводная лодка С-80. «Автономка мёртвых». Подводная лодка затонула 27 января 1961 года в 00 часов 27 минут. Причина аварии – обмерзание поплавкового клапана в шахте РДП (работа дизеля под водой) и поступление внутрь корпуса забортной воды. Матрос, дежуривший на ручном клапане, в панике перепутал клапана и перекрыл не тот (по другой версии, давил ручку клапана в другую сторону, согнув шток, так как был уверен, что закрывает его, потому что был прикомандирован с другого проекта). Погибло 68 человек. Часть из них была раздавлена забортным давлением, часть умирала от удушья в течение недели после аварии (по данным паталогоанатомов). Двое человек покончили с собой: один матрос повесился в первом отсеке (и висел в петле семь лет), и мичман замкнул руками клеммы аккумуляторной батареи. Поднята с грунта лодка была только через семь лет. Тела тех, кто не был растерзан давлением, сохранились хорошо. Патологоанатомы, производившие вскрытие тел в десантном трюме СДК
[22], не верили своим глазам.
Атомная подводная лодка К-19 «Хиросима». Самая «невезучая» подводная лодка Советского Союза. Советские моряки называли её «Хиросима», а американцы – «Widowmaker». За всю историю этой лодки на ней погибло 37 человек.
Первая серьёзная авария произошла 4 июля 1961 года в 4 часа 15 минут. Сработала аварийная защита реактора, произошёл разрыв первого контура и заклинило насосы охлаждения реактора. Начался быстрый нагрев активной зоны реактора. В то время учёными ещё не был открыт ОТКР (отрицательный температурный коэффициент реактивности), и подводники считали, что тепловой взрыв реактора приведёт к ядерному взрыву. Было принято решение собрать нештатную схему охлаждения реактора силами личного состава. Самому старшему в группе добровольцев, лейтенанту Борису Корчилову, на тот момент было 23 года. Получив дозы облучения, несовместимые с жизнью, моряки собрали схему охлаждения, но радиационный фон на лодке продолжал расти. Из-за поломки антенны сигнал бедствия передать не удавалось, и командир лодки капитан второго ранга Затеев принял решение идти не в сторону базы, а в сторону завесы из дизельных подводных лодок, которая находилась южнее места аварии. По его приказу всё стрелковое оружие было утоплено, остались пистолеты только у него и старшего помощника. Сигнал бедствия, передаваемый маломощным приёмником, был принят всеми подводными лодками. Но только одна из них, С-270, под командованием капитана третьего ранга Жана Свербилова, покинула конвой и, нарушив все приказы, ринулась на помощь К-19. Капитан третьего ранга Свербилов впоследствии был наказан за проявленное своевольство. В аналогичной ситуации с подводной лодкой К-219, которая тонула в Бермудском заливе, другой командир, получив сигнал бедствия, прошёл мимо, не меняя курса, помня о том, как досталось Свербилову. С-270 прибыла к борту К-19 и по носовым горизонтальным рулям приняла на борт тяжело раненных (трое из них уже не могли ходить). Одного из офицеров штаба, который находился на борту К-19 и пытался сбежать впереди пострадавших, Жан Свербилов приказал помощнику расстрелять на месте, после чего порядок был восстановлен. Более трёх суток подводная лодка С-270 буксировала К-19 в условиях сильнейшего шторма, пока не был получен приказ передать поражённых на борт надводных кораблей. «Перед тем как заснуть, я думал о том, что наш экипаж сделал святое дело. Все лодки, участвовавшие в учениях, приняли радио Коли Затеева, но никто, кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша С-270, они бы все погибли, а их было более 100 человек…» – из воспоминаний Жана Свербилова, командира С-270. Моряков К-19, получивших запредельные дозы радиоактивного облучения и мучительно скончавшихся в медицинских центрах, без огласки похоронят в Москве, Ленинграде и Зеленогорске. Представления о награждении званиями Героя Советского Союза Свербилова и Корчилова были отклонены руководством страны.
По этой трагедии режиссёром Кэтлин Бигелоу снят фильм «К-19. Оставляющая вдов» с Харрисоном Фордом и Лиамом Нисоном в главных ролях. При всех неизбежных ляпах и художественных допущениях фильм показывает смелость и отвагу советских моряков и обязателен к просмотру.
Следующий печально известный случай произошёл с этой же лодкой 24 февраля 1972 года. Если вы когда-нибудь слышали песню «Девятый отсек», то она именно об этом случае. В 10.23 в 9-м отсеке произошло возгорание прибора для дожига угарного газа. Вместо того чтобы локализовать аварию, вахтенный матрос побежал будить главного старшину Александра Васильева.
Васильев, приказав всем покинуть отсек, бросился тушить возгорание, которое к тому времени переросло в объёмный пожар. Он сгорел заживо, спасая товарищей. Лодка всплыла аварийно в девятибалльный шторм. Из девятого отсека в восьмой начали поступать продукты горения. Весь личный состав отсека, который не включился к этому времени в средства защиты дыхания, погиб от удушья на боевых постах, только командиру дивизиона движения капитан-лейтенанту Виктору Милованову удалось, заглушив реакторы, покинуть отсек и выйти в седьмой, где он потерял сознание от отравления угарным газом. В седьмом отсеке мичман Александр Новичков помогал растерявшимся матросам включаться в средства защиты органов дыхания. Спасая их, он погиб. Подводная лодка находилась в надводном положении, без хода, с частично затопленным девятым отсеком, в котором продолжал бушевать пожар, и загазованными восьмым и седьмым.
Но в подводной лодке этого проекта десять отсеков, и я уверен, что большинство из вас не знает историю этого десятого отсека. В десятом отсеке, отрезанные от остальных, оказались двенадцать моряков под руководством капитан-лейтенанта Полякова, управленца ГЭУ, который и спас всем им жизнь. Двадцать три дня (подумайте!) двенадцать человек сидели в кромешной темноте в железной бочке с температурой воздуха плюс четыре градуса. Они дышали воздухом, который постепенно стравливали из дифферентовочной системы, давление снимали через кингстон глубиномера, пили воду через трубочку из цистерны, разбив её мерное стекло и достав до нижнего, неоткачиваемого уровня. Из еды у них была только соль и макароны. Сырые макароны, естественно. Когда за ними пришли, только двое могли кое-как держаться на ногах. Их выводили с завязанными глазами, чтоб они не ослепли от дневного света.
