Командир посмотрел в стол, проверил наличие ногтей на всех своих руках и спросил:
– Товарищ капитан второго ранга, а у вас есть в библиотечке корабельной Толковый словарь русского языка?
– Так точно!
– Будьте добры, принесите, пожалуйста.
После того как замполит выскочил из кают-компании, в ней начался ропот офицеров.
– Так, спокойно, товарищи офицеры, – поднял руку командир, – этого я и сам сейчас унижу, без вашей помощи, но спасибо за поддержку.
– Вот, товарищ командир! – радостно размахивая каким-то зелёным томиком, примчался обратно воспитатель.
– Открывайте, товарищ капитан второго ранга, и зачитайте, пожалуйста, вслух значения слов «крайний» и «последний».
Тот зачитывает.
– Ничего не смущает? – уточняет, на всякий случай, командир.
– Ну… товарищ командир, традиция же!
– Какая?
– Ну… у лётчиков, у десантников… Вообще у военных!
– А мы на самолёте сейчас?
– Нет.
– На большом, может быть, десантном корабле?
– Нет, – воспитатель начинает краснеть.
– А где мы сейчас?
– На подводной лодке.
– На моей подводной лодке, я прошу заметить. И давайте я сейчас прерву наш, бесспорно бесполезный, с вашей точки зрения, саммит и займу у офицеров несколько минут лишнего времени, чтоб рассказать вам о традициях на нашем корабле. Вы не переживайте, что они на полчаса позже уйдут домой, потому что у них традиция есть дела свои до конца доводить и обеспечивать безаварийную эксплуатацию корабля, а не языком молоть, поэтому им не привыкать. А ещё одна традиция у нас – уважать старших, то есть в данном случае меня. Меня можно не любить, но оказывать мне всяческие почести, вплоть до целования в жопу, очень даже приветствуется. А вот перебивать меня во время моих гениальных речей строго запрещается всем, даже механику, а не то что замполиту! И запомните, товарищ подполковник, – по моему пониманию, а значит, и по пониманию всего моего экипажа, крайними бывают плоть, Север, мера, срок и необходимость! Все остальные слова маркируются у нас словом «последний», то есть позднейший или самый новый по отношению к текущему моменту! Усвоено?
– Так точно, товарищ командир, но я же думал..
– А не надо думать! Вам по штатному расписанию этого не положено! Лейтенантам и старшим лейтенантам заткнуть уши! И если ты ещё раз меня перебьёшь, сука, то будешь послан на хуй прямо при всех вот этих неокрепших флотских умах с заткнутыми ушами! Можно открывать уши! Видишь – сидят с заткнутыми, потому что слушаются меня! Учись, воспитатель!
Командир дал отмашку на открытие ушей и продолжил собрание.
Традиций на флоте много. Часть из них просто условности и дань прошлому, часть исполняется неукоснительно, как, например, взаимовыручка. Но при этом, если ставить знак равенства между традициями и условностями, основанными на суевериях, то условности просто помогают отличить нормального человека от долбоёба, как в этом случае с замполитом. Подводники спокойно говорят слово «плавали» вместо «ходили», «подполковник» вместо «капитан второго ранга». Здесь, правда, важна интонация, потому как сухопутное звание может иметь как оскорбительный оттенок, так и уважительный. Конечно же, если вы штабной офицер, программист, таксист, какой-нибудь там офисный работник и так далее, то обязательно используйте слово «крайний» вместо «последний» везде, где это уместно и неуместно. Так вас будет легче отличать от нормальных людей.
Смерть
Каждого из вас Смерть поджидает во многие моменты вашей жизни, когда вы приглушаете свою внимательность и инстинкт самосохранения: перебегаете дорогу в неположенном месте, заплываете за буйки, ездите пьяными за рулём и не надеваете каску, находясь на строительной площадке. У подводников всё не так. Смерть не ждёт их, а несёт вместе с ними службу по охране морских рубежей их Родины. С того момента, как они отдают швартовые концы и уходят в море, Смерть стоит за плечом каждого из них постоянно и с любопытством наблюдает, когда же кто-то из них даст слабину.
Сидит в седьмом отсеке на вахте матрос Герасимов, например, мечтает о скорой своей демобилизации и представляет, как он войдёт в свою родную деревню в ленточках до жопы, с восемнадцатью якорями и аксельбантом, сшитым из такого количества ниток, которого хватило бы на аксельбанты гусарскому полку в девятнадцатом веке, а Смерть шепчет ему на ушко: «Петя, ну зачем тебе осматривать отсек каждые полчаса? Ну что, блядь, за хуйня такая – полгода до дембеля, а ты бегаешь, как карась! Закороти систему КИС ГО
[21] да сиди себе спокойно на боевом посту, наращивай общую прекрасность организма!»
А и правда, думает матрос Петя, что я, пальцем деланный? И закорачивает систему КИС ГО, чтоб лампочка в центральном сама собой загоралась, а не от того, что он все кнопки в отсеке обожмёт. Совесть его, конечно, покусывает, но ёб вашу мать, каждые полчаса же по трюмам лазить – это ни в какие ворота ведь не лезет! И Смерть, радостно повизгивая, бежит в седьмой отсек договариваться с насосами и клапанами, а может, и со станцией управления холодильной установкой, чтоб они ей подмогнули чутка и начинали гореть, дымить и давать течи.
В это время в центральном вахтенный инженер-механик третьей боевой смены сбрасывает табло осмотра отсеков, а седьмой тут же раз – и опять осмотрен.
– Седьмой центральному!
– Есть седьмой.
– Как ты, сокол ясный, отсек-то за пять минут осмотрел?
– Ну я быстренько… там туда-сюда.
– Герасимов. Кто-то врёт. Быстренько я осматриваю, и то за двенадцать минут.
Отключает седьмой, вызывает связистов:
– КПС центральному!
– Есть КПС!
– В седьмом пидорас КИС ГО закоротил. Сбегайте, отъебите его так, чтоб у меня тут дымом запахло.
И связисты бегут в седьмой, бьют матроса Петю, ремонтируют систему КИС ГО, опять бьют матроса Петю, пугают его тюрьмой и презрением Родины и убегают, напоследок пнув Петю, обратно в свой КПС. Смерть вздыхает и уходит в следующий отсек.
По окончании вахты матроса Петю вызывают в центральный для проведения воспитательной беседы. «Ебать» – так называются в военно-морском флоте воспитательные беседы. Проводит механик, так как Петя из БЧ-5, присутствует замполит.
– Герасимов! – начинает механик, вкладывая в свои слова всю ненависть татарского народа, – я даже не знаю, с какого конца начинать тебя ебать! У тебя же мама, да, Герасимов? Сестра? Вот ты стоишь тут, изображая дебилизм и пустоту глазами, а они ждут тебя, Герасимов, мёд там на пасеке покупают на последние деньги, самогонку гонят, невесту там тебе нашли уже небось. Хули ты улыбаешься? Ты же не вернёшься домой, Герасимов, ты понимаешь, что ты даже в гробу домой не вернёшься? Почему у тебя отсутствует инстинкт самосохранения? Как ты без него дожил до восемнадцати лет? Почему тебя барсуки в лесу не съели или в туалете ты не утонул?
