– Смешно? Сама неси рюкзак.
– У меня свой.
– А ты мой подними! Ах… – Паша посмотрел Нике за спину. – А твой-то Игорь несет! Ничего себе неравноправие… Бабам все, нам – ничего…
– Давай меняться. – Игорь без разговоров сдернул Пашин рюкзак и протянул ему Никин.
– А чё, она так просто пойдет? Вообще налегке?
– Она девочка, Паш.
– И чё? Мне теперь все тащить?
– Паш, ну ты же не Кирилл, ты что! – Ника погладила подростка по плечу, от чего тот замотал головой, как большой теленок, бурая краска пошла разливаться на шею, на ключицы.
– Ладно, все… проехали…
– Да, хорошо, что я сюда попал… – проговорил Игорь.
– Наблюдаете за нами, да? – спросила Ника. – Не получится у вас все слишком сиюминутно? Снимать-то надо о вечном, а не о том, что меняется каждые десять лет. Вы были другие, мы вот такие. Но не это самое интересное. Я права? Ведь так?
Игорь, внимательно слушавший девушку, покачал головой.
– Да, правильно я тебя увидел. А думал, просто очаровался красотой.
Паша, шедший сейчас впереди, неловко обернулся, ему мешал тяжелый рюкзак. Подросток хотел тоже что-то сказать, не придумал – что. Попыхтел, помычал, произнес только:
– Да-а… Бли-ин…
Некоторое время они шли молча, Паша впереди, Игорь с Никой за ним. Игорь держал Нику за руку, пока тропинка не сузилась. Дальше он пропустил ее вперед.
Разгоралась заря, медленно светлело небо, менялись на глазах краски.
– Красота… – восхищенно сказала Ника. – Будет такая сцена в фильме?
– Обязательно, – улыбнулся Игорь.
– Удивительно…
– Что именно?
– Творить свою реальность. Заставлять других видеть мир таким, каким видишь его ты. Чуть светлее, чем на самом деле. Или наоборот.
– Я боевики люблю, – обернулся Паша, слыша, о чем они говорят. – Чтобы крови побольше. Я прям когда кровь вижу, дурею… Кровища, кишки, мясо разодранное… Класс, блин… И еще фэнтези люблю…
Поскольку Игорь с Никой только переглянулись и ничего ему не ответили, Паша продолжил, ободренный их молчанием:
– Во-от… Я не люблю, когда с проблемами… там… то есть…
Игорь молча развел руками.
– И это не самый худший случай, – пояснила Ника. – Паша хорошо учится. Да, Паш? На олимпиады ходит, на золотую медаль претендует.
– Я – мозг! – гордо ответил Паша, споткнувшись о вылезший из земли корень. – Бли-ин… Если бы не этот долбаный русский, я бы точно золотую медаль получил. Но я договорился пересдать.
– Что на что? – прищурился Игорь.
– Что? На пятерку. Для медали нужны все пятерки в семестрах. А у меня по русскому… Ну там… почти четыре.
– А медаль зачем?
– Баллы дает.
– Ты на физику идешь?
– Не!
– На информатику?
– Не!
– А куда?
– Я самолеты строить буду… Вот поэтому мне русский вообще не нужен.
– Ясное дело, – улыбнулся Игорь. – Кому вообще этот русский нужен!
– Я без прикола, – уточнил Паша. – Я серьезно. На фига мне русский?
– Да и я серьезно, – вздохнул Игорь. – Серьезней уж некуда. А остальные, говоришь, еще… – Он не стал договаривать, Ника кивнула.
Паша уже не слышал это, задрав голову, он фотографировал небо, потом себя на фоне розовеющего неба, потом горы, потом обернулся и, мгновенно побурев, снял Нику, подбежал к ней и снялся вместе с ней.
– Или я что-то не так понимаю? – пожал плечами Игорь. – Ведь красоту вы видите. Так же, как я. Только разговаривать не умеете.
– Я – умею! – ответил Паша. – Вы не обо мне?
– Да нет, конечно. Это так, отвлеченно рассуждаю. Ты блестяще разговариваешь.
Паша с подозрением взглянул на Игоря, перевел глаза на Нику. Увидел, что они не смеются, успокоился.
– Собаки вот вообще не говорят, а добрые, – проговорила Ника. – У туземцев словарь в десятки раз меньше, чем у нас. А базовые понятия те же. Любить, помогать, жить, умирать, верить, предавать… Солнце, вода, ребенок… Еда, оружие…
– У нас слишком много лишних слов, – кивнул Игорь. – Может быть и так. Можно попробовать снять фильм совсем без слов. С базовыми понятиями, как ты выражаешься. И чтобы о них не говорили, а молча все это показать. Любить, помогать, умирать… Солнце, ребенок… Умница, Ника.
– Мультик тогда снимайте, – ответила девушка. – С людьми странно получится. Как с немыми.
– Давай придумаем сценарий и сделаем, – кивнул Игорь.
Ника недоверчиво взглянула на него.
– А как ты думаешь? – сказал Игорь. – Так и бывает. Можно годами вынашивать планы и ничего не сделать. А можно выдумать на ходу, взяться и…
– Я с удовольствием, – искренне ответила Ника.
– Ты же президентом хотела стать, – напомнил ей Паша.
– Одно другому не мешает. – Ника улыбнулась.
– Это же лучше, – поддержал ее Игорь, – чтобы в юности президент снимал мультфильмы, чем, скажем, торговал ветчиной? Или вообще ничего не делал. Рвался к власти сорок или шестьдесят лет. Представляете, какое бы у нас было тогда человечество?
Солнце уже разгоралось ярко, была видна полоска моря, густо-зеленого с утра. Громко, весело щелкала какая-то птица, и другие вторили ей звонкими переливчатыми трелями. С утра сильно пахла лаванда, которая росла по краям тропинки, перемежаясь с шалфеем, можжевельником, еще каким-то горько-сладким ароматом.
– Очень хочу есть, но в целом потрясающе, – сказала Ника. – Хочется впитать в себя все это и никогда не забывать. Я бы могла здесь жить, наверно.
– Одна? – обернулся Паша.
– Нет, зачем. С мужем, собаками и тремя детьми.
Игорь искоса взглянул на Нику.
– Муж бы у тебя здесь чем занимался?
Секунду помедлив, Ника ответила, чувствуя, что краснеет:
– Снимал бы фильмы. Например…
Паша хмыкнул, что-то пробурчал себе под нос, Игорь, слегка улыбаясь, легко кивнул, ничего не сказав.
К одиннадцати часам утра, исходив все возможные тропы, устав так, что Ника с Пашей пошатывались на ходу, они вышли к лагерю. Кирилла они так и не нашли. Телефоны у всех давно разрядились, так что если здесь, ближе к лагерю, и было покрытие, связи у них все равно не было. Жара была уже основательная, Игорь решил, что нужна подмога.
– А-а-а… – Навстречу им из-под тента, натянутого над поляной, вышел Олег. – Ну, слава богу… – Он остро взглянул на Нику и кивнул Игорю: – Отойдем? Что там у вас случилось?
