– Нет. – Кирилл надул губы и отвернулся.
– Откуда знаю… Да потому что все об этом знают! Или мальчики в каком-то другом мире живут? Ты наше школьное порновидео не смотрел?
Кирилл покраснел теперь до самых волос и кивнул. Потом отчаянно замотал головой.
– Ну вот, так эту маленькую, «в кожаных брючках», как ты выражаешься, ты не узнал там разве?
Кирилл растерянно поднял брови:
– Но… это одно с другим не связано… Она же может быть хорошим человеком, правда?
– Правда! – опять засмеялась Ника. – На передок слаба, а душа чистая, котят жалеет, плачет, когда их топят… Это имеешь в виду? Только почему-то так выходит, что среди них как раз больше всего стукачек. Наша Лялька называет их «хорошими людьми», точно как и ты. Любой, кто готов стучать, – «хороший человек».
– О чем стучать?
– О том, кто и что про учителей говорит, кто деньги не сдавал на подарки ей лично…
– Ты кем собираешься быть? – вдруг перебил ее Кирилл.
Ника не удивилась перемены темы, у нее тоже иногда в голове так резко меняется направление мыслей.
– Не знаю еще. А ты?
– Нет, скажи мне сначала про себя.
– Я правда не знаю. Может быть, общественным деятелем. Может быть, тележурналистом, как… – Ника чуть запнулась. – Как мама. Или математиком. Я люблю логику, отдыхаю на самых сложных задачках.
– А мне мама говорит, что я буду бизнесменом, точно!
– Покупать подешевле, продавать подороже? – улыбнулась Ника.
– Нет, почему. Производить что-то буду. То, что всегда нужно. Лекарства например. Алкоголь…
– Хорошо, – кивнула Ника. – Мне особенно насчет алкоголя понравилось. Можно в одной части завода водку гнать, в другой – таблетки для печени и сердца. Настойку боярышника, корвалол… Спиртовые препараты.
– Идея… – разулыбался Кирилл. – Пойдешь ко мне мерчендайзером?
– Непременно!
– Не, я серьезно… Или… я забыл слово… идеямейкер… Так, что ли… Ну, в общем, тот, кто все придумывает. В русском нет такого слова. Вообще у нас язык неразвитый.
– Пойдем, Кирюша. Не начинай новую тему, а то я заведусь сейчас, – вздохнула Ника и с трудом поднялась. – Да черт… Ненавижу свою беспомощность… Не могу сама шагнуть даже. Уже жара такая, а нам еще так далеко идти… Ковылять, точнее. Подожди… Ты слышишь? – Она остановила Кирилла, который хотел что-то сказать. – Голоса слышишь?
Тот неуверенно кивнул и тоже прислушался.
– Я надеюсь, это не нудисты из бухты… – хотел пошутить Кирилл, но прозвучало это серьезно.
– Если настоящие нудисты – ладно, хотя я этого не понимаю, человек, сколько живет на земле, прикрывается…
Кирилл начал смеяться. Ника остро глянула на него, он хмыкнул, смеяться перестал, нарочито небрежно спросил:
– А дальше что?
– Но там есть еще люди, – как ни в чем не бывало продолжила Ника, – совершенно больные на голову, мы видели вчера на берегу: идут три девушки, в сари, как индианки, загорелые, как будто другой расы – темнокожие, тащат продукты из поселка – огромные пакеты с овощами, фруктами, бутыли с домашним вином литров по десять, наверно. А с ними дядька, лет сорока – с большим фотоаппаратом на груди, абсолютно голый, только на голове тряпочка какая-то кокетливая, и веревочки цветные на руке, все. Идет, философствует, про Гессе что-то говорит…
– Может быть, он просто свободу любит, во всем? – предположил Кирилл.
Ника выразительно скривилась.
– Даже жалко, что ты на мордашку такой симпатичный, – сказала она вслух то, о чем уже некоторое время думала, идя рядом с Кириллом и слушая его разглагольствования.
Кирилл аж поперхнулся, хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь издавал нечленораздельные охи.
– Ты… что… вообще… ты… – наконец выговорил он.
– Подожди! – остановила его Ника. – Я, конечно, в обычной жизни могу за себя постоять… Но во‑первых, я не борец, а лыжница, а во‑вторых, сейчас у меня что-то с ногой… Давай, может, спрячемся? Вот за этот камень…
– Давай, – легко согласился Кирилл. – То есть я не боюсь, конечно, но… на всякий случай… Я вообще… защитить тебя могу…
– Давай быстрее. – Ника подтолкнула мальчика, сама держась за его плечо.
– Я не потому прячусь, что боюсь, – бормотал Кирилл, лихорадочно отдирая ветку, которая зацепилась за его широковатую футболку. – Просто надо всегда… разумно…
– Да, да… Помолчи лучше пока…
Они сели за камень.
– Кого здесь только нет, – проговорила Ника. – Рай для энтомолога. – Она отогнала прутиком большого светло-зеленого жука с огромными полупрозрачными клешнями. – Красивый какой…
Кирилл немного отодвинулся.
– Боишься? – усмехнулась Ника. – Арахнофоб?
Мальчик обиженно выпятил губу.
Ника хотела сказать что-то ободряющее, но, услышав приближающиеся голоса, приложила палец к губам:
– Тсс! Тихо!
Подростки замерли.
Глава 8
– Ты что, как моя бабушка, немая? – Мальчик обогнал Анну и, прискакивая, побежал рядом. – Немка, немка, немая, немка… А-а-а-а-а!.. – Он закричал очень громко, так что копающая вдалеке послушница подняла голову и посмотрела, кто же так кричит в монастыре.
– Мальчик, оставь меня в покое, – глухо, но твердо ответила ему Анна и, отстранив его, повернула в сторону трапезной.
– Умеешь! Умеешь говорить! – весело воскликнул он. – Я в церкву уже ходил, мне понравилось… – Он показал на храм. – Я там петь буду, я петь умею… Спеть?
Анна досадливо опустила голову. Как же это невыносимо раздражает. Как избавиться от этого мальчика, не сказав ему ничего плохого. Он же не виноват, что его сюда привезли. Он не виноват, что у него пьющая, безалаберная мать. Даже странно, что такой бойкий мальчик при пьющей матери… Обычно у них забитые, неговорящие дети… На улице растет, наверно, и улица такая бойкая у него… Откуда они? Интересно, как она сюда попала и на каких условиях. Будет послушницей? Приют… Стеша сказала, что в монастыре будет приют… Нет-нет-нет, это для Анны не подходит. Сегодня же она пойдет и попросит о переводе.
– Хочешь послушать, как я пою? – Мальчик опять обогнал ее. – Хочешь? Хочешь?
– Нет. – Анна резко отвернулась.
– Ты выпить хочешь, да?
– Что? – Анна от неожиданности остановилась.
– Я знаю, мамка всегда так тоже говорит… – Мальчик набрал воздуха и словно пролаял: – Нет! Нет! – И сам засмеялся. – И ты так же… «Нет! Нет!» Я не знаю, где здесь достать бухло… Я бы тебе достал. Я мамке приношу, когда ей плохо.
– Замолчи! – Анна даже повысила голос. – Да что же это… Я… Зачем вы приехали?
