Ее отец попытался сказать что-то на собрании, но его тут же осадили:
– Своим ребенком занимайтесь! Про других пусть их родители думают!
– Правда, Антон Сергеевич, – поддержала Элеонора Григорьевна, классная руководительница, оправляя на полной груди ярко-малиновую обтягивающую кофточку, – у Ники тоже проблемы есть.
– Какие? – устало спросил Антон, жалея, что ввязался в неприятный разговор.
– Во-первых, она часто опаздывает, дисциплина у нее на нуле. Приходит к третьему, а то и к пятому уроку.
– У нее тренировки утром.
– В девять утра? – усмехнулась классная.
– В семь тридцать, – терпеливо объяснил Антон. – Олимпийский резерв.
В классе кто-то из родителей хмыкнул.
– Ну вот я и говорю! – кивнула Элеонора Григорьевна. – Пропускает столько из-за тренировок! Олимпийский резерв… Мы уважаем спортсменов, конечно, наша директор Луиза Ивановна всегда так говорит…
– Но они такие же, как все! – улыбнулась маленькая женщина в очках с фиолетовым отблеском на стеклах. – Спрос с них должен быть такой же. Чем они лучше?
– Ничем! – поддержала ее еще чья-то мама. – У нас все равны! Демократия!
– Равенство вообще-то закончилось вместе с социализмом… – пожал плечами Антон.
– Вот! А я думаю – откуда это у Ласточкиной? – ухмыльнулась классная.
– Яблоко от яблони… – блеснула очками маленькая родительница.
– Дисциплина… да… Ну, а во‑вторых… – Классная облизала губы и чуть помедлила, пристально глядя на Антона. – У вас же не все в порядке в семье, так? Почему ваша жена не приходит на собрания вот уже два года?
– Вы что, с ума сошли? Я вам про школьную порнографию говорю, которую они снимают и смотрят на переменах, а вы мне про опоздания и…
– Собой займись! У себя в огороде ковыряйся! – громко посоветовала ему крупная женщина с очень небольшой головой, крашенной в разноцветные перья – желтые, оранжевые, черные, белые, председатель родительского комитета. – Орет, пришел… Как с учителем разговаривает… Планку задрала твоя Ника, вот под нее все учителя задания дают. Вы определитесь: или у вас спорт, или вы учитесь. А то везде хотите успеть… А так не бывает! Об этом лучше поговорим, это всем интересно, а какое-то там порно-шморно… Я вообще про это знать не хочу! Дети балуются кто как может, что мне до этого дерьма, если это правда, конечно… Они ж дети еще!
– Нинель Вениаминовна, Нинель Вениаминовна… – заторопилась классная. – Давайте не будем ссориться… В каждой семье проблем хватает, дети все хорошие, класс очень недружный стал, но дети по отдельности все хорошие!
– Ага, особенно те, кто напились на дискотеке под Новый год и в блевотине своей на первом этаже валялись, – сказал Антон, убирая в портфель планшет, куда он собирался записывать важную информацию.
– Как же так можно о детях говорить! – покачала головой чья-то мама с налысо выбритыми висками и большими командирскими часами на запястье, Антон потом пытался описать Нике ее, она догадалась, что это скорей всего Пашина мать.
– Откуда знаешь-то? – Нинель Вениаминовна называла Антона на «ты», возможно, потому, что их дети учились вместе с первого класса.
– Да я сам видел, – пожал плечами Антон. – Приходил за Никой, встречал после дискотеки.
– А меньше пасти надо детей! Больше самостоятельности им давать! – сказала все та же мамаша с бритыми висками. – Мы, что, сами в юности по кустам не бегали, не прятались от родителей? – Она засмеялась, оборачиваясь, чтобы посмотреть, поддерживают ли ее другие. Кто-то из родителей кивнул, кто-то опустил голову – какой смысл связываться? – Свобода! Свобода им нужна! Пусть себя ищут!
– Видел, так забудь, – посоветовала ему Нинель Вениаминовна. – Что грязь тащить из дома? Школа – дом родной! Ротик на замочек и…
– Выбросить! – подхватила мама, ратующая за свободу для подростков.
– Не-ет! – засмеялась Нинель Вениаминовна. – Ничего подобного! – Она выразительно показала, как надо Антону запереть рот и куда именно спрятать.
Классная хохотала до слез вместе со многими родителями, Нинель Вениаминовна, поощренная их реакцией, сделала дубль «два» – заперла свой собственный рот на замочек, приподнялась, оттопырила огромный зад, туго обтянутый плотными светло-серыми штанами и, хлопнув себя большой рукой, еще раз показала потайное место, куда можно спрятать ключик, вдруг еще пригодится? Рот отпереть, чтобы гавкнуть…
Антон тогда пришел с собрания разъяренный, сказал Нике, чтобы она искала себе другую школу, а он пойдет договариваться о переводе.
Ника посмотрела в «Подслушано» двух других образовательных центров ее района – там то же самое, тот же мат, те же шутки, неприличные фотографии. И сказала отцу, что смысла переходить нет.
– Здесь, по крайней мере, папа, мне понятное зло. Я знаю, с кем лучше не садиться за одну парту, с кем в туалет вместе не заходить, с кем не надо ездить на экскурсии…
Антон схватился за голову.
– И ты так живешь? Давно? Ты мне ничего не говорила.
– А смысл, пап?
– И что, ты хочешь сказать – везде так? И нет других школ?
– У нас в районе, наверно, нет. Перемешали же всех. Раньше понятно было, куда не надо идти, если не хочешь напороться, а сейчас все вместе. Может быть, где-то есть в Центральном округе школы… Не знаю. А там, кстати, мажоры озверевшие, наверно. На желтых «Бентли».
– Так, и что будем делать? – беспомощно развел руками Антон. – Мне вот посоветовала твоя классная руководительница тебя на домашнее обучение перевести, если нам что-то активно не нравится в школе…
– Лялька-то? Сама она пусть на домашнее обучение перейдет, – засмеялась невесело Ника. – Учит дома наших мальчиков безопасному сексу.
– Ника! Ника, ты что говоришь…
– Пап… – Ника подошла к отцу и обняла его. – Ты в другое время рос, понимаешь? Мир изменился. Ты, наверно, не успел этого понять. Я – нормальная, приличная, ты все правильно делаешь, молодец, – Ника поправила отцу очки, – прилежно воспитываешь меня. Не беспокойся обо мне, ладно? В другую школу я не пойду, здесь я приспособилась. Из учителей у меня только две сволочи… Нет, три, наверно. Ну, третья так… Если напрямую не столкнуться, ничего, жить можно. Остальные – совершенно нормальные люди, даже есть отличные, я их люблю. Разве это не повод оставаться в этой школе?
– Дочка… – Антон, ошарашенный, крутил головой. – Когда ты такой стала? Как это случилось? Ты такая взрослая… Почему – сволочи?
– Сформулируй точно вопрос, – сказала Ника, отсаживаясь от отца, села напротив и подперлась кулаками. – Слушаю тебя, буду отвечать по одному.
– Я… Мы… У меня друзья со школы… до сих пор…
– И у меня в классе есть подружка, Таня, ты знаешь, мы с ней тоже, наверно, всю жизнь будем дружить. И еще пара приятельниц, у которых я могу узнать уроки. Дальше.
