– Что? – не хотел понимать Данила и даже понимающим прикидываться.
– А теперь он осиротел! Теперь ему и любоваться некем, и подарки дарить. Маша, она для него будто идолом была...
Так вот незаметно, переговариваясь между собой, сельчане обозначили для следственных органов конкретный круг подозреваемых. С ними и надлежало работать.
И тут снова Бабенко, что ты будешь делать!
– Глупости все это! – фыркнул он в лицо Щеголеву, когда тот попросил доставить ему на допрос вышеуказанных граждан. – Сашке не справиться с Танькой. Начали бы драться, визг подняли, нет, это не она! Володька со смерти Маши не просыхает. Пьет и из дома не выходит никуда.
– А кто же ему водку поставляет, если он из дома не выходит? – заинтересованно отозвался Толик. – С ним надо говорить обязательно! Как же это так? Нельзя упускать возможность работы со свидетелями на месте.
Сегодня он пребывал в отличном расположении духа. На балконе успел разобраться. Дочка замуж пока выходить передумала, значит, и деньги теперь не понадобятся на свадьбу. К тому же жена ему с собой целый узелок провизии собрала, и голода он теперь не боялся. Мог позволить себе и поразглагольствовать, сидя над трупом, мог позволить себе и порассуждать. Это ведь не он собрался с женой за город опробовать новый гриль. Не он только недавно уладил нежелательную размолвку. И не он сегодня утром никуда не хотел выходить из дома.
Данила вздохнул и снова посмотрел на тело молодой девушки.
Где же ты была все это время, милая? Где пряталась? Участковый вот утверждал, что уехала ты в город работать, что нет тебя в деревне. Что ты никоим образом не можешь быть причастна к гибели своей соперницы. А ты вдруг тремя неделями позже обнаруживаешься мертвой, и не в городе – нет. В своей деревне, из которой, судя по всему, никуда и не выезжала.
– Конечно, вряд ли выезжала, – подтвердил эксперт, скорчившийся перед трупом с инструментами. – Характер царапин на ее лице свидетельствует о том, что они долго заживали. Куда же ей с таким-то лицом, да еще в город на работу? Если только на рынке торговать.
– Сколько времени ее поджившим царапинам? – спросил Данила и таким взглядом окинул притихшего участкового, что тот, казалось, по колени в землю ушел.
– Может, месяц, может, меньше.
– По времени вполне подходит, Данила Сергеевич, – покивал Толик, поднялся с корточек, отряхнул ладони, хотя ни до чего не дотрагивался, кивнул Бабенко: – Пошли, Степаныч, поведешь меня по подозреваемым. Будем делать блицопрос.
По мнению Щеголева, никакого предварительного опроса не нужно было делать. А нужно было вязать всех этих умников и везти в город. Там закрыть их до понедельника, а уж с началом рабочей недели приступить к ломке.
– Вы не имеете права хватать всех без разбора! – выпятив грудь, возмутился его словам участковый. – Может, всю деревню на нары пересажаете?!
– Надо будет, пересажаем, – покивал Данила и едко добавил: – А вы, прежде чем ко мне с глупыми идеями приходить по факту гибели Углиной, лучше бы почаще наведывались в дом вот этой девушки. Глядишь, и жива бы теперь была. Она же наверняка в доме пряталась, как вы могли не углядеть? Что, и света никогда не горело?
– Нет, – буркнул участковый и повернулся к нему спиной, намереваясь следовать за Толиком к местному библиотекарю.
– А что ела, пила она? Она же не могла сидеть дома три недели безвылазно, ничего не покупая себе и не высовываясь наружу, – пока еще относительно спокойно рассуждал Данила.
– Значит, могла, – снова нелюбезно отозвался Бабенко, к нему не поворачиваясь и оттаскивая Толика за рукав подальше от трупа.
– Я вот вам скажу, что все это значит! – начал закипать Данила, снова не к месту вспомнив про замоченное с вечера в эмалированной кастрюле мясо. – Это значит, что кто-то навещал ее. Что кто-то помогал ей. И я, черт возьми, узнаю, кто это делал!
И снова дело – полная труба!
Никто ничего не видел и не знал, хоть бейся головой о стену! Не видел никто, чтобы к дому Татьяны Востриковой вообще хоть кто-то подходил. И ее никто не видел за минувшие недели ни разу. Пару раз возле ее дома был замечен их участковый. Но тот сам искал ее и у всех про нее спрашивал. Тут ничего удивительного.
– Но ведь кто-то же таскал ей продукты! – заорал на всех Щеголев, пиная в доме Востриковой табуретки. – Загляните в мусорку! Там и бутылки из-под кефира. И маркировку, маркировку посмотрите! Неделю назад выпущен, значит, куплен был на минувшей неделе. Если она сама никуда не выходила из дома, пряталась, то кто-то ей таскал в дом жратву! Кто-то ей помогал! Кто и зачем?
Ответа ни у кого не было. Все с озабоченными лицами досматривали место жительства погибшей и о загубленном выходном как-то уже и не ныли. Всем было понятно, что дело принимает весьма нешуточный оборот. Два идентичных убийства меньше чем за месяц в крохотном населенном пункте – это, извините, уже серия. Никто не произносил слова «маньяк» вслух, дабы не будить лиха. Но ворожи не ворожи, а...
– Еще одна упаковка из-под творога, – порадовал кто-то очередной находке. – И тоже с маркировкой недельной давности. Кто-то ее прикармливал.
– Может, убийца и кормил?
Щеголев аж шеей дернул от такого необыкновенного умозаключения и так глянул на умника, что того до отъезда не видно и не слышно было.
– Вы можете острить и возмущаться сколько угодно, – неучтиво воткнул он палец участковому в пуговицу кителя на груди. – Но прямо хоть арестовывай всю деревню!
– Зачем всю-то? – неуверенно попятился Бабенко и крутанул шеей, будто воротник его душил. – Я к вам в прошлый раз со своими соображениями приезжал, а вы меня куда послали?
– Я вас послал обратно в деревню работать, – проворчал Данила. – И правильно сделал. Что? Подтвердились ваши подозрения, а?
– Как сказать, как сказать... – промямлил Бабенко, с неудовольствием вспоминая свое унизительное поражение у Щеголева в кабинете. – Кто знает, что-то дальше будет! Во что-то все это выльется?
– Ай, да ну не каркайте! – прикрикнул на него Щеголев. – Вы мне лучше встречу с Углиной Александрой устройте. И с этим как его...
– Володей? – неуверенно предположил Бабенко.
– Каким Володей?
– Библиотекарем?
– Да зачем, господи! – Он всплеснул руками и с подозрением уставился на Павла Степановича. – Вы что, специально воду тут мутите, да?
– Почему? – неуверенно пожал тот плечами и смущенно увел взгляд в сторону. – А кого вы имеете в виду, я разве знаю?
– Так, послушайте! – взвыл Щеголев, уверенность в том, что участковый в самом деле водит их за нос, крепла с каждой минутой. – Если у нас сложилось три подозреваемых: дочь погибшей Углиной, ее бывший любовник и этот вечный воздыхатель – библиотекарем который работает, и если к последнему уже ушли наши сотрудники, то с кем еще, кроме бывшего возлюбленного погибшей Углиной, я могу желать встретиться, а?! Что вы тут мне голову морочите, Павел Степанович?! Мстите за непонимание?!
