— Что? — перебила его Алька. — Смотаюсь ли я с парой грязных футболок за границу или нет?
— Я хотел узнать: станешь ли ты кому звонить или нет, после того как выслушала мою просьбу.
— Тогда нужно было взять старый кейс, набить его чем-нибудь, чтобы у меня не закралось подозрение, — принялась выговаривать ему Алька, да с такой долей сарказма, что бедный дядя Витя не знал куда деваться. — И с этим человеком я собираюсь вершить справедливость! Кстати… А куда, по-твоему, я должна была звонить?
Денис недоверчиво хмыкнул и с подозрением уставился на нее. В машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь монотонным урчанием мотора.
— Ну, ну, давай, — оборвала она напряженную паузу.
— Знаешь, Аленька, — вкрадчиво начал Денис, положив подбородок на спинку ее сиденья и приблизив таким образом свое лицо настолько, что она ощутила на своих щеках его дыхание. — Хотя прошло шесть лет с тех пор, как я тебя последний раз видел, в голове моей отчетливо сохранилась наша поездка к Сергею. Все инструкции, которыми тебя пичкал добренький Иван Алексеевич, возжелавший вдруг стать твоим покровителем, очень свежи в моей памяти…
— Ну и что? — перебила она его. — Разумеется, он меня учил, как говорить, как поступать, чтобы я не вляпалась в неприятную историю и не выглядела дурой. Ну и что здесь такого?
— А ничего… Просто одна его фраза меня очень насторожила. Я думал над ней несколько ночей и наконец пришел к выводу…
— К какому? — фыркнула Алька, внутренне подбираясь.
— Что ты все эти годы была его осведомительницей…
Глава 16
— Ты, Алька, девка неглупая и должна понять, что такая удача выпадает не всякому и не каждый день. — Задумчиво произнес Иван Алексеевич, остановив машину за два квартала от офиса своего родного брата. — Все, что я тебе ночью говорил, исполняй в точности и будешь жить, как у Христа за пазухой. А сейчас отойдем-ка в сторонку, а Дениска пускай пока карамельку пососет…
Иван Алексеевич сунул руку в карман короткой дубленки, извлек оттуда карамель «Чупа-Чупс» на палочке и, сунув ее Денису, сидящему за рулем, едко заявил:
— На вот, отвлекись. А то все слюни порастерял, пока девку эту обхаживал. А она-то, вишь, крепким орешком оказалась и не по зубам тебе пришлась. Это тебе не твои голозадые танцовщицы…
Он еще что-то добавил ему вполголоса. Что — Алька не расслышала, потому как уже успела выйти из машины и сейчас стояла, кутаясь в высокий воротник енотовой шубы, которую ей накинул на плечи перед отъездом Иван Алексеевич.
Дверь машины громко хлопнула. Иван Алексеевич подошел к девушке, подхватил ее под руку и повел по тротуару, сделав знак Денису следовать за ними.
Узкий тротуар небольшого провинциального городка, где жил брат Ивана Алексеевича, был плохо очищен от рыхлого снега, и он сейчас налипал на каблуки сапог.
— Черт! — выругался Алькин спутник, поскользнувшись на повороте. — Дороги здесь!..
— Да, это не столица, — согласилась она, притопывая ногами, пытаясь сбить налипший снег. — Вы что-то хотели мне сказать?
— Да… — Иван Алексеевич несколько минут помолчал, затем вкрадчиво спросил. — Как ты настроена?
Алька не стала тратить время на дежурное «в каком смысле» или что-нибудь вроде: «я вас не понимаю», а твердо ответила:
— Не скажу, что решительно, но страх от двусмысленности моего положения понемногу отпускает.
— Это хорошо, — одобрил он. — Ты сообразительная девушка…
— А вы меня не переоцениваете? — перебила она его и, смутившись под его укоризненным взглядом, виновато пробормотала: — Извините.
— Я много в жизни повидал. Зерна от плевел отличать умею. У тебя есть характер. С виду ты хрупкая, ранимая, но внутри у тебя несгибаемый стержень. Пару лет закалки — и тебя не прошибешь.
— Ну уж! — вновь не удержалась она от возгласа.
— Да, да, поверь мне. Таких, как ты, неудачи и лишения лишь закаляют.
— Иван Алексеевич, вы забываете, что я прежде всего женщина! — Алька остановилась и растерянно заморгала глазами.
— Вот, вот, именно такой взгляд, — довольно заулыбался ее наставник. — Он любого мужчину может привести в смущение, заставит думать, что перед ним милая наивная девушка.
— Да вы что?! — еще шире распахнула Алька глаза. — Вы меня совсем, совсем не знаете!
— Да ну?! Меня не проведешь, милая. И пока ты тут разыгрываешь передо мной оскорбленную добродетель, я-то знаю, что мысленно ты меня уже давно послала в одно место, определяемое небольшим буквенным набором. Скажи, что я не прав.
Поежившись под колючим взглядом своего воспитателя и подивившись его проницательности, Алька… промолчала.
— Таких, как ты, лишения лишь закаляют, — довольный ее молчанием, вновь улыбнулся Иван Алексеевич. — А теперь о деле…
Они остановились под старой липой, вытянувшей голые ветви к небу, и Иван Алексевич принялся в который раз ее инструктировать. Но на этот раз его речь имела несколько другую направленность.
— Дело у нас закручивается новое. Вложения немалые. А Сергей от горя своего совсем ослеп, — сделал он вступление. — Нужно мне, чтобы ты за ним приглядывала.
— То есть — следила? — Алька возмущенно засопела. — Иными словами, вы хотите сделать меня соглядатаем при вашем брате. Вы настолько ему не доверяете?
— Ишь, зачастила, — недовольно сморщился Иван Алексеевич. — Мне наплевать, как ты это назовешь: слежкой или еще чем, но делать будешь то, что я тебе скажу.
— А если я откажусь? — неосторожно брякнула она и тут же пожалела об этом.
— Попробуй, — по-змеиному прошипел ее спутник, грубо взяв под локоток. — Будешь звонить мне раз в месяц и выдавать полный отчет о его связях, договорах и встречах. Мне нужно знать обо всем, чем живет и дышит мой брат. И не вздумай со мной шутить!
— А если я об этом расскажу ему? Ну, вашему брату, — проговорила Алька, чувствуя, как неустойчивы в мартовской слякоти ее ноги. — Как вы думаете, что он скажет?
Резко притормозив, Иван Алексеевич несколько минут пристально ее разглядывал, а затем, запрокинув бритую голову, зычно расхохотался.
— Э-э-эх, хоть ты и умная баба, но все же баба, — выговорил он сквозь смех мгновение спустя. — Ты плохо его знаешь, если надеешься на то, что он станет тебя слушать. Он и появления-то твоего не заметит.
— А если я все же сумею сделать так, что он полюбит меня? — не сдавалась Алька. Запрятав глубоко внутрь свое возмущение, она перешла на более игривую волну.
— А вот этого-то я и хочу, — понизив тон, потому что они подошли вплотную к машине, выдал Иван Алексеевич, чем очень удивил Альку. — Это поможет и ему, и мне, а главное — общему делу. Так что, будешь умницей — озолочу, а нет — никто и отыскать не сумеет.
