– Мы обещали не мешать, – уныло напомнил шас. – Мы оба.
– Проклятье!
– Вот именно. – Задумавшийся Ашрав подошёл к бойнице, рассеянно разглядывая двор крепости, и вдруг улыбнулся: – Я знаю, кто нам поможет!
Лютополк проследил за взглядом компаньона и тоже хмыкнул, увидев внизу Лисина.
* * *
Незаметно для себя они оказались в большой комнате без окон, в центре которой стоял длинный, составленный из тяжёлых досок стол, за которым разместились семь фигур в одинаковых коричневых балахонах. Капюшоны были традиционно низко опущены, но морщинистые подбородки, седые бороды и руки, похожие на сухие птичьи лапы, показывали, что возрастом собравшиеся не уступали Морозову.
– Где люды? – снова прогудел тяжёлый бас.
– Здесь только челы, – то ли успокоил, то ли огорчил вопрошавшего Морозов. – Мой правнук и его друзья.
– Что? – Велена резко повернулась к старцу.
– Неужели ты думала, что я спутаю тебя с внучкой, ведьма? – усмехнулся тот. Остальные старцы широко заулыбались. – Жизнь в ордене учит нас издалека распознавать родную кровь, и я уверен, что в тебе моей нет ни капли. А вот в нём… – Морозов с нежностью посмотрел на спящего Кирилла. – В нём её полно!
– Повезло, – процедил один из старцев.
– Я старался, – поднял указательный палец Морозов. – Я сделал всё, чтобы ко мне пришли.
– Ты только это и делал.
– Зависть – плохое чувство.
– Что здесь происходит?! – рявкнул Климов, вытаскивая пистолет. – Я хочу знать!
– Мы беседуем, – отмахнулся Морозов.
Попытался отмахнуться, потому что разозлившийся Игнат схватил старика за плечо и повернул к себе.
– Отвечай!
– Зачем ты сюда пришёл? – поинтересовался тот в ответ.
– Я…
– Ты прослышал об Источнике Бессмертия, что спрятан глубоко под Вечной башней? Он есть, и ты стоишь в шаге от него. А мы – мы все – этот шаг сделали. Мы храним Источник, будь он проклят, мы пьём из него, но не можем выйти за пределы Башни, которой давно нет. Не можем!!
– Пока хранитель не найдёт себе сменщика, в котором течёт родная кровь, – глухо добавил один из стариков и клацнул гнилыми зубами.
– И ты мне его доставила, ведьма, – закончил Морозов и сделал движение, намереваясь забрать ребёнка у Велены.
– Не подходи! – завопила та, а Климов выстрелил, среагировав на истошный визг ведьмы.
И не только Климов.
Кирсанов и Ярцев отработали профессионально: оружие достали сразу, как только вытащил пистолет шеф, и огонь открыли одновременно с ним, чётко распределив цели: Кирсанов палил по тем старцам, что сидели с правой стороны стола, Ярцев – по тем, что слева. Климов – по Морозову. Пистолеты у них были в полном порядке, однако результатом их действия стали грохот, пули в стенах да вонючий пороховой дым.
– Вы совсем дегенераты, да? – с сожалением поинтересовался Морозов. – Или вы меня не слушали?
Челы ошеломлённо замерли, разглядывая улыбающихся стариков, а Морозов вновь повернулся к Велене.
– Отдай ребёнка.
– Сделаешь ещё шаг – и я его убью, – громко пообещала ведьма.
– Тоже не умна, – произнёс старик, на этот раз обращаясь к товарищам. Те стали улыбаться с ещё большей силой. – Ты ещё не поняла, что магия здесь не действует?
Велена закусила губу.
– Всё это – последствия катастрофы! – Морозов развёл руки в стороны. – Вечная башня рухнула… Ты можешь это представить? Ты вообще можешь представить что-нибудь действительно вечное? Что-нибудь такое, чьё существование измеряется тысячами тысяч лет? Можешь? А теперь представь, что это – разрушилось. Но поскольку было вечным, то не погибло, а приняло форму эфирного отражения, выйдя за пределы понимания не только науки, но и магии. И хранители оказались запертыми рядом с величайшим артефактом в истории. Мы бессмертны, но кому нужно бессмертие, если мы заперты в эфире?
– Как же мы здесь оказались?
– Он провёл вас. – Старик с нежностью кивнул на спящего малыша. – Мой правнук. Моя родная кровь.
Он забрал Кирилла, подчёркивая, что с этого момента ведьма не имеет к нему никакого отношения, и Велена почувствовала, что её сковывает холод. Совсем как в том сне. Тьма, словно вода, заливала тоннель, по которому она бежала, делая движения медленнее, а дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее.
– Игнат! – слабо крикнула женщина, но тьма не дала ей даже лучика последней надежды: звук упал под ноги, не отразившись от стен. И были ли эти стены? Ведьма выставила руки, отыскивая опору, и пальцы коснулись сырой земли, от которой резко пахнуло железом и смертью.
Время уходило.
Велена запрокинула голову и изо всех сил закричала:
– Святоми-ир!
* * *
Ярцев застрелился.
Честно говоря, от него Игнат подобного не ожидал. Ну, то есть он вообще ни от кого из своих этого не ожидал, но от Ярцева – особенно. Скорее уж от Кирсанова, который, поговаривали, начал баловаться героином, но пока не попадался шефу на наркоте. Правда, иногда вёл себя неадекватно. А вот Ярцев всегда был спокойным…
Но сломался первым.
Когда увидел, как растворяется во тьме Велена.
Не исчезает во тьме, медленно уходя в неосвещённый коридор, а именно растворяется в проклятой темноте, словно капля белой краски, попавшая в банку с чёрной… В банку с тьмой… И распыляется в ней…
Велена, кажется, кричала, во всяком случае, лицо у неё было искажено в крике, но голоса никто не слышал. Ярцев смотрел на ведьму… Нет, все смотрели на ведьму, Ярцев тоже. А когда она исчезла – Толик равнодушно поднял пистолет и пустил себе пулю в висок.
Старец Григорий осклабился, обнажив редкие зубы, и Кирсанов бросился на него с кулаками. Кирсанов уже понял, что пули не причиняют подземным тварям вреда, и решил попробовать рукопашный бой. Бросился, но замер, едва сделав первый шаг – наткнулся на острый посох. Старец Григорий выставил его перед собой, и металлический наконечник проделал в груди Кирсанова грубую дыру.
У Климова застучали зубы.
– Я следующий?
– Если захочешь, – неожиданно спокойно произнёс старец Григорий.
Несколько мгновений Игнат в упор смотрел на хранителя, а затем бросил на пол пистолет.
– Я не хочу.
И понял, что они с Григорием остались одни в холодной, страшной пещере, вход в которую преграждала древняя решётка с толстыми прутьями из пористого ржавеющего железа, Климов схватился за неё и перепачкал руки рыжим.
Стоящий с той стороны старец тихонько засмеялся.
Он был отвратителен, но только он сейчас мог спасти Игната.
