— Вперед.
Турецкий пошел по коридору. Контролер пристроился к нему вплотную сзади. Сказал тихо:
— Ну, здравствуй, Александр Борисыч.
Турецкий ответил, не оборачиваясь:
— Привет, Сергеич.
Несколько шагов они сделали молча, потом Сергеич сокрушенно покачал головой:
— Лихо жизнь повернулась, а? Раньше я к тебе арестантов на допросы таскал, а теперь тебя самого веду… За что тебя, кстати?
Турецкий пожал плечами:
— Веришь? Не знаю.
— У тебя служба такая — локтем человека заденешь, землетрясение начаться может.
— Какая там служба… Я ж в отставке.
— Вот оно что. Я и не знал. А может, убил кого?
— Не убил. Не украл. Не прелюбодействовал — почти. Ну и так далее. Сам бы хотел разобраться.
— Много ты отсюда разберешься… Стой! — скомандовал Сергеич и осекся. — Прости, служба.
— Нормально все, — отозвался Турецкий и остановился перед запертой решеткой в конце коридора. — Свет не без добрых людей, верно? Ты же вот, например, добрый? Добрый если… что?..
Сергеич нарочито медленно возился с замком.
— Я, Александр Борисыч, старый, а не добрый. Мне до пенсии годик остался, дети у меня, внуки, дачка под Тулой — все никак не дострою…
Турецкому было ясно, что Сергеич намекает на деньги и только ради старого знакомства рисковать не станет.
— Тяжело тебе, конечно… — сочувственно сказал Турецкий. — Кстати, куда ты меня ведешь, не в курсе?
— В суд, — пошутил Сергеич.
Через минуту он ввел Турецкого в какую-то комнату и закрыл за ним дверь. К Турецкому подошел высокий мужчина в хорошем костюме, лет тридцати.
— Здравствуйте, Александр Борисович, меня зовут Олег Витальевич Васильев. Или лучше без отчества?
— А вы кто?
— Я буду представлять ваши интересы на этапе следствия… ну, и в суде, если, — улыбнулся Васильев, — таковой состоится. Я ваш адвокат. Надеюсь, вы не в обиде, что вас ни свет ни заря подняли, но я считаю, времени терять нам нельзя.
Турецкий пожал руку адвоката. Прошел к столу и сел.
— И откуда вы взялись?
Адвокат сел напротив, выложил на стол свое адвокатское удостоверение и договор.
— Я здесь по поручению Ирины Генриховны Турецкой, вот договор за ее подписью.
Турецкий изучил удостоверение и договор. В подлинности документов он не сомневался, конечно, но и бросаться в объятья адвоката не спешил. С Ириной они все-таки почти расстались. Нашла ли она действительно хорошего специалиста, способного помочь, или этот тип будет только обузой?
Васильев тем временем выкладывал на стол пакет с вещами и украдкой подсунул под пакет свернутые в трубочку купюры.
— Ирина Генриховна просила передать вам все необходимое.
— Очень кстати.
Турецкий ловко спрятал деньги в рукав, с интересом поглядывая на Васильева: кажется, толковый парень. Заглянул в пакет — тапочки, трусы, зубная щетка, кубик Рубика — еще одно подтверждение, что адвоката наняла действительно она. Вещи, вероятно, те самые, что были у Ирины приготовлены для встречи в кофейне. Турецкий взял в руки головоломку, повертел ее.
— Напишите список вещей, которые вам еще нужны, и я…
Турецкий отрицательно покачал головой.
— Может быть, какие-то просьбы, пожелания, требования? Хотите подать жалобу? Заявить протест?
Турецкий отложил головоломку и твердо посмотрел в глаза адвокату. Тот взгляд выдержал, только вопросительно поднял брови.
— Закончим лирическое вступление.
— Хорошо. Обвинение серьезное, вы и сами это наверняка понимаете. Да еще этот Найденов — следователь въедливый и педантичный. Вчера вечером я с ним беседовал. Он будет проверять все уголовные дела, по которым вы работали перед тем, как стали частным детективом. А это же десятки томов, сотни фигурантов!
Турецкий криво усмехнулся:
— Советуете запастись терпением?
— Советую сыграть на опережение. Вам нужно вспомнить каждый эпизод, который может заинтересовать следствие. — Адвокат стал загибать пальцы. — Были ли в вашей практике за последний год случаи, когда свидетели или обвиняемые на суде меняли показания, мотивируя это оказанным на них вами давлением? Применяли ли вы во время допросов силу и зафиксировано ли это где-либо документально? Вам приходилось провоцировать ситуации, потенциально опасные для здоровья и жизни свидетелей или подозреваемых, с целью получения интересующих вас показаний, и опять-таки — зафиксировано ли это где-нибудь документально?
Турецкий молчал, но проявлял нетерпение. Он — многоопытный профессионал. К чему это разжевывание?
— В нашем случае лучшая стратегия защиты — это нападение. По всем эпизодам, которые вы вспомните, можно и нужно принять определенные меры: обработать потенциальных свидетелей обвинения и свести к минимуму, а лучше вообще к нулю успехи следствия. Работа кропотливая, но действенная.
— И каким образом вы предлагаете обрабатывать свидетелей?
— С кем-то я могу поговорить сам. Но эффективней привлечь помощь людей более опытных в этом вопросе. У вас же есть друзья, коллеги, которым вы доверяете? Можно попросить их об этом.
— Нет, — после недолгого размышления сказал Турецкий.
— Ни одного человека, которому вы могли бы довериться? — удивленно спросил адвокат.
— Нет. Я вообще против таких методов.
Если Турецкий и превышал полномочия, то только в интересах дела, и теперь он не торопился откровенничать с адвокатом, которого видел первый раз в жизни. По крайней мере, пока.
Адвокат недоверчиво покачал головой:
— Хорошо. Давайте начнем с азов. Расскажите, пожалуйста, во всех деталях обстоятельства вашего задержания. Может, удастся за что-нибудь зацепиться. Да, прежде чем перейдем к делам… Сегодня у вас будет свидание с женой.
— Спасибо, — сказал Турецкий не без удивления. Действительно, дебют этому адвокату явно удался.
…Через час Сергеич вел Турецкого назад в камеру. И они снова задержались у решетки. Сергеич спросил, ковыряясь в замке:
— Ну, что адвокат? Толковый?
— Да.
— Значит, обрадовал?
Вместо ответа Турецкий сунул Сергеичу в руку свернутые в трубочку банкноты.
— Сводки мне нужны милицейские, суточные. Каждый день, пока я тут.
— Да откуда ж я их возьму?
— Не пудри мозги, Сергеич, сам знаешь откуда. У тебя двоюродный брат в Центральном округе не последний человек.
— Все-то ты помнишь…
— А то.
