— Что ж… — начал Александр Борисович. — Пожалуйста. Начнем с того, что молодежная война не выгодна никому. И она не может длиться до бесконечности. Я знаю, что скинхедам нужен один из ваших ребят. Его зовут Андрей Черкасов.
Сергей Михайлович неприязненно прищурил глаз.
— Предлагаете мне его сдать?
— Нет. Вы не сможете этого сделать, и вы об этом знаете. Иначе вы давно бы уже его сдали. Черкасов прячется. И никто — ни вы, ни скинхеды — не знает где.
— Так-так. Прошу вас, продолжайте.
— Вы наверняка встречались с кем-то из лагеря скинхедов, с тем, кто руководит всей этой шайкой-лейкой, и вели с ним переговоры. Но переговоры не увенчались успехом. И этот кто-то, этот большой начальник лысой банды наверняка предложил вам свои условия прекращения войны. И вы наверняка рады были бы принять эти условия. Но по изложенной выше причине не смогли этого сделать. И теперь вы пытаетесь найти Черкасова. Найти, чтобы «скормить» его скинхедам.
Лицо Сергея Михайловича налилось кровью.
— Вы соображаете, что говорите? — тихо произнес он.
— Вполне. А вы?
Хозяин дома откинулся на спинку кресла и, глядя на Александра Борисовича исподлобья, побарабанил пальцами по подлокотникам. Затем спросил:
— Что вам нужно, Турецкий?
— Мне нужны фамилии, — сказал Александр Борисович. — Фамилии людей, которые отдают скинхедам приказы.
Сергей Михайлович нахмурился еще больше.
— Вы не понимаете, — резко сказал он. — Если такие люди и есть… я говорю чисто гипотетически… то вам до них не добраться. Эти люди… опять же чисто гипотетически… не какие-нибудь мальчишки. У них есть свои цели, и у них есть силы, чтобы этих целей достичь.
— Спасибо за лекцию, — с вежливой иронией сказал Турецкий.
— Пожалуйста!
— Напрасно вы бравируете, Сергей Михайлович. Вы не сможете справиться с ними самостоятельно. Скинхеды будут продолжать убивать ваших ребят. Я слышал, что в последние дни никто из графферов не выходит на улицу. Они боятся нарваться на скинхедов. Вынужденный многодневный простой, который сильно бьет по вашему карману.
Сергей Михайлович фыркнул:
— Вы что, заглядывали в этот карман, что так уверенно говорите?
— Я заглядывал в карманы людей, подобных вам. И надеюсь, что со временем удастся заглянуть и в ваш. Но не сейчас. Сейчас я хочу помочь вам, потому что мне не нравится то, что творится в городе. Мне не нравится, когда дети гибнут из-за грязных игр, в которые их втянули взрослые.
Сергей Михайлович надолго задумался. Наконец сказал:
— Вы хотите, чтобы я назвал вам имена? Ну допустим. Допустим, я назову вам их. А вы чувствуете себя достаточно сильным человеком, чтобы противостоять этим людям?
— Вполне, — твердо ответил Турецкий. — Можете навести обо мне справки.
— Правда? Что ж, это дельная мысль. Возможно, я так и сделаю. А на данном этапе я предлагаю свернуть нашу беседу.
Сергей Михайлович поднялся с кресла и протянул Турецкому руку.
— Прощайте, Александр Борисович. Мои мальчики довезут вас до гостиницы. Берегите себя.
— И вы тоже. Кстати, через два часа я буду в кофейне «Ярус». Это рядом с гостиницей. Вы сможете найти меня там.
12
Турецкий осторожно, чтобы не обжечься, отпил кофе. Нет, не зря Грязнов хвалил это заведение. Кофе был действительно превосходный.
Александр Борисович не успел просидеть и десяти минут, как дверь кофейни открылась и на пороге появился «разводящий» графферов — Олег Шевцов. Он оглядел помещение, увидел Турецкого и уверенно направился к нему. Подошел к столику и остановился:
— Можно присесть?
— А, Олег Николаевич! Рад вас видеть. Садитесь, конечно.
Николаич уселся. Он был угрюм и неприветлив. И, в принципе, его можно было понять.
— С чем пожаловали? — спросил Турецкий, потягивая кофе.
Николаич бросил на стол листок бумаги:
— Меня просили передать вам это.
Александр Борисович поставил чашку на блюдце и взял листок. На нем быстрым, стремительным почерком были написаны имя и номер телефона.
— Очень хорошо, — кивнул Турецкий, пряча листок в карман. — Кофе хотите?
— Нет!
— Зря.
Александр Борисович снова взялся за свою чашку. Николаич несколько секунд сидел молча, уставившись в клетчатую клеенку стола, потом поднял на Турецкого недовольный взгляд и сказал:
— Можно пару слов от себя?
— Валяй, — разрешил Александр Борисович.
— Зря вы так с нами. Графферы — мирные люди. Можно сказать, убежденные пацифисты. И если мы берем в руки оружие, то только для самообороны. А вы… — Он облизнул губы. — Вы ставите нас на одну ступень с бритоголовыми ублюдками.
— Вы сами ставите себя на эту ступень, — мягко возразил ему Турецкий.
Николаич непримиримо мотнул головой и сказал:
— А разве у нас есть выход?
— Выход есть всегда.
— Например?
Александр Борисович поставил чашку на блюдце, посмотрел Шевцову прямо в глаза и спокойно произнес:
— Приведите ко мне Андрея Черкасова. Я слышал, что он умный и смелый парень. И уверен — он знает много полезного.
— Я бы привел, — угрюмо отозвался Николаич. — Если бы знал, где он.
Турецкий пожал плечами:
— В таком случае советую вам поскорее это узнать. И кстати, вот еще что. Если узнаете, не говорите об этом вашему боссу Сергею Михайловичу. Сперва позвоните мне — так будет безопасней.
— Для кого?
— Для Андрея, — ответил Турецкий.
Николаич встал со стула.
— Вот в этом я очень сильно сомневаюсь. Всего хорошего!
Он приподнял над головой бейсболку, повернулся и вышел из кофейни.
…Перед тем как подняться на крылечко, Турецкий посмотрел на красивую красную табличку, прибитую к двери. Золоченые буквы гласили:
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ШТАБ ПАРТИИ «СОЮЗ СЛАВЯН»
— И почему это они так обожают называть себя славянами? — тихо проговорил Турецкий. — Хлебом не корми…
Он поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка.
— Вы к кому? — утробно пробормотал динамик.
— К Садчикову.
— Вам назначено?
— Да.
Железная дверь легонько щелкнула и отворилась.
Садчиков оказался моложавым и крепко сбитым мужчиной. В лихо зачесанном назад чубе просматривалась седина. На лбу был небольшой шрам, затрагивающий нижним концом бровь, что придавало его лицу мужественное и вместе с тем какое-то лихое выражение.
