— Что это значит? — спросил уже торжествующий Болдырев.
— Это значит, что обе фирмы были подставными. Гениально просто! Вот справка, полученная из Интерпола. Все вышеназванные гаранты отмывают грязные деньги. Они и провернули эту грандиозную аферу. По дешевке доставшееся месторождение компания «Море» хотела продать господину Имоу. Но он начал наводить справки об этой компании, о ее гарантах и уже почти дошел до истины, когда его убили.
— Очень интересно, — улыбался Болдырев. — Но вы ведь не просто так рассказываете нам эту историю?
— Не просто, — кивнул мэр. — Дело в том, что компания «МаксиТраст» была зарегистрирована на имя Матаейчука.
Если до сих пор в студии тишина была мертвой, то теперь стала убийственной.
Камеры крупно взяли лицо председателя горсовета.
Денис Артемович несколько секунд напряженно смотрел на Богомолова, а потом вдруг пересек студию и влепил громкую пощечину Прокопьеву. Прокопьев слетел со стула.
Это произошло настолько неожиданно, что только одна камера успела запечатлеть историческую оплеуху. Потом ее повторяли все телеканалы страны, и даже в замедленной съемке, как убийство Кеннеди. Но дальше произошло еще более неожиданное.
Прокопьев вскочил и бросился вон из студии.
— Сволочь!!! — Матвейчук пинал убегавшего Прокопьева. — Ты меня в эту грязь втянул! Ты, сукин сын!
Впрочем, там были слова и покрепче.
Экономист Долгоротов, пользуясь суматохой, тоже исчез, как испарился.
Словом, передача удалась на славу. В лучших традициях Болдырева. Но на этом она не закончилась. Матвейчук вернулся, вытер пот с раскрасневшегося лица и сказал Богомолову:
— Можешь теперь и ты дать мне пощечину. Стерплю, заслужил. Каков же мерзавец! Он с Долгоротовым убедили меня… Да что там?.. Сам виноват. Поверил сволочам!
Мэр хлопнул старого друга по плечу, забудь, мол, и все. Потом что-то сказал в микропередатчик, который был у него в кармане, извинился перед ведущим и вышел из студии.
— За ним! За ним! — закричал операторам Болдырев.
Один, с переносной камерой, бросился за мэром, но догнать не успел…
А мэр ехал к себе домой. Он устал за последние дни. Операция по разоблачению и захвату белоярской мафии вымотала все нервы. Доклады Локтева, казалось, ни на йоту не приближали к намеченной цели — главный преступник оставался неизвестным. Ни бывший армейский разведчик, ни «убитый» мэр сделать ничего больше не могли… И тогда человек, который передал Богомолову инструкции из Генпрокуратуры, скромный московский адвокат, предложил неожиданный выход — лишить их привычной обстановки, посадить не в свою тарелку. Адвокат и придумал план телепередачи, который сработал на все сто…
И вот, оказывается, Прокопьев! Вот уж чего Богомолов никак не ожидал. Этот борец за народную долю, радетель за рабочего человека!.. А в Матвейчуке он зря сомневался. Мужик все-таки оказался надежный. Крепкий мужик и верный соратник.
Но даже и сейчас, вернувшись домой, обняв жену, Богомолов не мог отдохнуть. Он ждал сообщения. В студии по рации он отдал распоряжение задержать Долгоротова и Прокопьева. Но те исчезли, как в воду канули. Дома не появлялись, в офисах тоже. Их искали все — милиция, ФСБ, даже личная охрана мэра.
Позвонил Гордеев.
— Ну что, мэры тоже ошибаются?
— Имеете в виду Матвейчука? Выходит, что да. И я чертовски рад, что ошибся. Просто подставили его. Как и меня, впрочем, в какой-то момент. Друзей терять очень тяжело…
Долгоротова так и не нашли. Возможно, он успел удрать из Белоярска. А вот Прокопьева нашли только через три дня на заимке Локтева в тайге — он лежал на деревянной столе лицом вниз, с пробитой головой. Рядом валялся пистолет.
После «воскрешения» Богомолова в прокуратуру неожиданно явился «Ермолов» — Руслан Авторханов. Он-то и открыл все махинации, которые проворачивали Прокопьев со товарищи. Оказывается, покойный Черноволов случайно нашел компромат, сфабрикованный на мэра и его жену, проверил все досконально, за что и был убит. А дискета Симонова, привезенная Локтевым, как раз в этот момент оказалась в его руках. Получилось очень кстати. На ней, к слову сказать, вообще ничего не было, кроме пароля.
Правительственная комиссия уехала из Белоярска.
Болдырев провел еще одну передачу на местном телевидении, где уже обсуждал с Ниной Викторовной Богомоловой все подробности аферы. Эту передачу снова транслировали на всю страну. И в ней Болдырев был мягок, добр и даже нежен. Это у него тоже получалось совсем неплохо. Все-таки он всегда хотел делать добрые программы.
12
— Ну и хватит, теперь — вы к нам, — говорил Локтев, укладывая в свой чемоданчик рубашки. Что-то непривычно много у него их стало. — Побывал в ваших асфальтовых джунглях, хватит. Каюсь, иногда жутко тянуло приехать в город. А теперь в лес тянет.
Богомолов только посмеивался.
Последние дни Локтев жил у мэра на даче. Дача была государственная и, хотя располагалась вроде бы за городом, но в то же время как бы и в его черте.
Жить у Богомолова оказалось и удобно, и неудобно. И то и другое по одной и той же причине. Во-первых, Насте легче было встречаться с Олегом. Но с другой стороны, получалось, что они чуть ли не жених и невеста. Анастасия после наркотиков отошла довольно быстро и не без заботы Олега сразу же ринулась в жизнь со свойственной молодым, а локтевской породе в особенности, безоглядностью. Они ворковали целыми днями и вечерами, спорили, хохотали так заразительно и безмятежно, словно и не было этих тяжких дней, этих страшных испытаний. На самом-то деле они были, разумеется, уже жених и невеста, во всяком случае, в сознании Локтева, Богомолова и его жены это укрепилось намертво, но Анастасия, как только отец хотя бы намеком выдавал это свое мнение, возмущалась страшно.
— Что ты опять несешь, папа? — она не выбирала выражений. — Я и думать не смею. После всего… Ты что, Олег меня теперь и близко не подпустит?
Чего больше было в этих словах, кокетства или настоящей совестливости, неясно, но Анастасия все же отчасти смущалась таким близким соседством с Олегом и торопила отца в лес. Локтев тоже испытывал двоякое чувство — комфорта и полной его противоположности. Он теперь каждый день виделся с Таней. Они, точно молодые, пытались скрыть от всех свои отношения, притворялись жутко деловыми, вечно спешащими решать какие-то важные дела, но, как только уходили из дома мэра, мчались к Тане домой и кидались в объятья друг друга не хуже семнадцатилетних. Через два-три часа возвращались ужасно «озабоченными» некими выдуманными делами, чтобы через пару часов снова встретиться и снова мчаться на Татьянину квартиру.
Богомолов посматривал на это весьма иронично. Но уважительно. Он понимал, если уж молодым не так-то просто обнародовать свои отношения, то уж взрослым — тем более.
