И тут Гордеев вспомнил, что кто-то назвал жадность верным признаком того, что человек глубоко несчастен. Франц Кафка это сказал. Великий и несчастный человек, современниками при жизни непонятый и неоцененный. Вот вам и юрист, и миллионер, и несчастные Рудник с Клеонским в придачу. Хотя… Оба они уже были не молоды и не такую уж плохую жизнь прожили. Но тут Юрий Петрович подумал про себя: хорошо все-таки, что сам он — юрист, а не, скажем, писатель вроде Кафки. В юности ведь были какие-то подобные устремления — потрясти мир силой своей мысли и слова. А вообще-то пора прекратить это безумие беспрерывно вспоминать, кто, когда и что говорил. Он все-таки на отдыхе. Хоть и в бегах.
Самое же интересное заключалось в том, действительно ли новая встреча с таксистом случайна, либо он все-таки следит за ним? Вообще-то Белоярск — город не такой уж и маленький, и столкнуться вот так, за здорово живешь?.. Хм. С другой стороны, зачем Степан Иванович сам рассказывает про то, что он профессиональный юрист, следак? Или это — просто легенда для запудривания мозгов? Мол, таксисты — народ словоохотливый, и вся эта болтовня затеяна, чтобы перебить его, Гордеева, нюх, расслабить, а потом… Что потом?
Гордеев вздохнул, расправил плечи и спросил:
— Значит, как профессионал, вы считаете, что здесь мне судиться не стоит, а лучше вытащить ответчиков в Питер?
— Я же не знаю ваших обстоятельств.
— Ну, а адвокаты здесь стоящие есть? — невинным тоном спросил Гордеев. — Начинать-то, наверно, надо с этого — обзавестись качественным юристом…
Степан Иванович усмехнулся и, даже не глядя на своего пассажира, сказал:
— Возможно, я и в отставке, так сказать, но не станете же вы меня уверять, будто там, где я вас подобрал, вы просто бродили по лесу, прогуливались — в таком-то цивильном виде? Что-то мне подсказывает, что вы как раз и были у нашего самого приличного юриста. Только вот дома ее не застали, верно?
— Верно, — тут же согласился Гордеев. — Нигде не могу найти. Но не ищете, пожалуйста, подвоха в моем вопросе. Если я не договорюсь с Карандышевой, мне понадобится другой юрист. Кстати, почему вы решили, что ее нет дома?
— Да видел ее машину в городе с полчаса назад. Неслась куда-то как угорелая, не заметить трудно, обе приметные — и тачка и женщина. А что касается другого юриста?.. Не советую. Она лучшая, — уверенно сказал Степан Иванович. — По таким делам, как ваше, уж точно. Не знаю, может, и есть еще кто, но лучше вам не рисковать и вернуться в Ленинград, простите, в Петербург, за собственным адвокатом. Может, эти ребята, которых вы наймете вместо Карандышевой, давно уже вашими хитрыми партнерами подмазаны? Знаете, как сейчас это делается? Глазом не успеете моргнуть, а вас уже обвели вокруг пальца. Насчет этого у нас народ ушлый, причем все поголовно, кроме тех придурков, конечно, которые клады в Чупринином Закуте ищут.
— А что за клады?
— Да кто его знает, говорят, там чуть ли не с Октябрьской революции или Гражданской что-то закопано. В наших местах большие бои были. И вроде, когда железнодорожный туннель пятьдесят лет назад рыть начали, чтоб ветку КВЖД продолжить, так про эти клады кто-то из стариков и вспомнил, вот строительство тогда и закрыли. Потом метро по той же причине Законсервировали.
— Быть такого не может, — усомнился Гордеев. — Чтобы отменили огромное строительство из-за сомнительных слухов?! А что там может быть? Библиотека Ивана Грозного?
— Я тоже не слишком верю, — усмехнулся Степан Иванович.
— Да? А вот вы кое-что сказали сейчас насчет моих партнеров… Разве Карандышеву они не могут м-м-м… подмазать?
Тут водитель наконец посмотрел на него в упор, и Гордеев, кажется, даже уловил в этом взгляде толику презрения. Степан Иванович не ответил. Имелась ли в виду безупречная репутация Валентины или что-то другое, осталось неизвестным.
Так кто же он на самом деле, подумал Гордеев, когда высадился из машины у гостиницы «Енисей», «топтун» или действительно безобидный таксист с незаурядным прошлым? Черт, я же ему фамилию Хромеко назвал! Теперь при желании он быстренько узнает, что ни в каком «Енисее» я не остановился, а как раз напротив — в «Московской»… Ну и плевать. Черт с ним. Если таков у них тут способ слежки, то этот Степан Иванович и так уже наверняка знает, где я живу.
Гордеев пересек улицу, зашел в свою гостиницу и попросил у портье ключ от номера.
— А вам записка, — сказал портье.
3
Записка, которую вручили Юрию Петровичу, лежала в незапечатанном конверте и представляла собой маленький квадратик белой бумаги. На нем был написано: «Приходите в гости!!!!!»
Хорошенькое дело, подумал Гордеев, к кому и когда? И куда?! Он же тут никого не знает, кроме Валентины. Да и его как будто никто не знает. Или все-таки оправдываются худшие подозрения?
Он спросил у портье, кто оставлял записку, но тот лишь пожал плечами, это был другой портье, а записка была оставлена в предыдущую смену.
Поднимаясь на свой четвертый этаж, Юрий Петрович еще раз посмотрел в записку. Пять восклицательных знаков, ишь ты! Так от кого же?
Гордеев со всех сторон осмотрел конверт и бумажный квадратик, даже понюхал — ничего, никаких следов, никаких больше надписей, зацепок, даже крохотных деталей, которые могли подсказать хоть что-нибудь. Бумага ничем не пахла.
О! Поднявшись в этот момент на свой этаж, Гордеев даже остановился на мгновение. Может быть, стюардесса? По имени Жанна, невольно пришло на ум. Та самая, которая в самолете — такая предупредительная, а в реальной жизни — такая современная… Ну да, по имени Жанна… И на самом деле он ведь даже не знает, как ее зовут. Но зато он знает, где она живет! Почти прямо над ним — в соседнем номере. Так что же, навестить? Левая нога невольно приподнялась, чтобы ступить на следующую ступеньку. Хм… А соседка? Образ воздушной барышни сразу же заслонила многопудовая фигура ее соседки. Нет уж, решил он, не пойду. Если это не она прислала — еще окажусь смешон, что почтенному бизнесмену-пивовару не очень-то к лицу… А кроме того, все это чушь. Она наверняка уже улетела в Москву обратным рейсом. Зачем ей торчать в такой глухомани? И… вполне может быть, между прочим, что записка — от Валентины… тьфу ты, ну конечно же это она прислала, так, на всякий случай, впрок, догадалась, что он в какой-то момент сбежит в гостиницу. А сделать это было и несложно — все-таки у него тут все вещи.
Наверно, просто захотела ему скрасить существование, поднять настроение. Получилось довольно остроумно: он у нее погостил немного, едва успел в гостиницу вернуться, а там его уже ждет записка от нее: приходите, мол, еще, Юрий Петрович. Все-таки Валечка, несмотря на весь свой деловой имидж, очень теплый человек, надо отдать ей должное. И — сделать что-нибудь приятное. Надо только придумать что-нибудь оригинальное. Впрочем, он уже и так соригинальничал — один питерский бизнесмен Хроменко чего стоит!
Так что же, просто цветы послать в офис? Почему нет? Всегда беспроигрышный вариант. Гордеев, достаточно хорошо себя зная, чтобы быть в меру жестким и циничным, понимал, что его интерес к ней сегодня — временный и даже вынужденный. Сексуальное влечение преходяще, а вот дружба — вечна. И потом, ведь подсказала же ему интуиция из огромного разнообразия вариантов (ох, а огромного ли?) именно Белоярск. И не потому ли, что здесь живет она?
