Прислушиваясь к себе, к разливающимся по пищеводу, по сосудам ощущениям, Гордеев медленно, но верно ощутил, насколько руководящий работник Генпрокуратуры был прав. В затылке непостижимым образом ломить перестало.
— Теперь так, — распорядился Турецкий, беря бутылку в руку и снова безошибочным резким движением исключительно ровно наполняя рюмки. — Признаю, что был резок в отношении твоего коллеги, тем более что ничего не доказано, а ведь мы с ним даже формально никогда не были по разные стороны баррикад. Вот! Помянем Гарри Яковлевича.
Несмотря на немного ернический тон своего приятеля (да ведь никогда не узнаешь, насколько он серьезен, даже в такой момент!), Гордеев почувствовал, как ком подкатывает к горлу. Наконец произошло то, что должно было произойти. День как бы закончился, время завершило свой бег по очередному кольцу, и все события, к которым он чувствовал сопричастность, уже непоправимо отступили в прошлое, стали историей…
Они встали и молча, не чокаясь, выпили. Тут уже в голове у Гордеева зашумело. Только не сзади, а спереди. Он давно замечал, что, когда чокаешься, вроде бы легче идет. Глупость, конечно, но что ни говори, опыт — сын ошибок трудных…
— Закусывай, Юрец, закусывай, — доброжелательно предложил Турецкий. Он, напротив, чувствовал себя все лучше и лучше. И как водится, теперь-то как раз и стал рождать версии происшедшего — одну гениальнее другой.
Время от времени у него звонили два телефона — оба по служебным причинам. Ирина Генриховна больше не беспокоила, звонили криминалисты, спецы по связи, дважды Денис Грязнов интересовался самочувствием Гордеева. Кое-какая информация уже появилась. Машина ЗИЛ, непостижимым образом попавшая в центр города, с теми номерами, которые запомнил Гордеев, на балансе Министерства обороны не значилась. Зато эти номера принадлежали автомобилю «ниссан-патрол» сына генерал-майора Шепитько, работавшего в управлении тыла Министерства обороны. Очевидно, каким-то образом они были сняты, если семейство тылового военачальника не имело отношения к утреннему преступлению. Пока что все находилось в стадии разработки, проще говоря — проверки. Итак, одно было ясно наверняка: ЗИЛ появился действительно не случайно.
— Ну и что, ты доволен? — спросил Турецкий, налегая на зелень.
— Удовлетворен.
— Понятно, типа — отрицательный результат тоже результат? — усмехнулся Турецкий. — Ну а теперь у меня для тебя положительный результат.
— Ага! — обрадовался хозяин.
— Не ага, а чем закусывать будем?
Полководцы-соратники молча оглядели поле битвы: перцы исчезли, овощи растворились, водки поубавилось, но она все еще была и призывала к действию.
На плиту была водружена специальная ребристая сковородка, через минуту на ней закипело масло и туда были опущены стейки. Наблюдая, как их поверхность медленно меняет цвет от термообработки, Турецкий хитро улыбнулся.
«Что еще он мне приготовил?» — подумал Гордеев. Из телефонных разговоров, которые вел Александр Борисович, он не понял ничего. Турецкий говорил по преимуществу междометиями и больше выслушивал поступающую информацию, нежели комментировал ее. Профессионал — он везде профессионал, и у Гордеева на кухне тоже.
Гордеев пытался сосредоточиться на стейках, но что толку на них сосредоточиваться? Чем меньше их трогать, тем лучше выйдут. Пришлось проявить недюжинную силу воли, чтобы выждать необходимое время и не соскользнуть на главную тему.
Когда куски мяса были, наконец, в тарелках, Турецкий сдобрил свой аджикой, разлил водку и как-то машинально, буднично сказал:
Ну, желаю, Юрка, тебе счастливого пути! На посошок, так сказать! — И легонько опрокинул водку в рот. Аккуратно поставил стопку на стол и принялся не закусывать, но есть.
— Спасибо, конечно, — сказал интеллигентный Гордеев и последовал его примеру. И тут же закашлялся. — Какой посошок? Какого пути?! Что такое вообще?!
А Турецкий уже рвал зубами мясо и говорить никак не мог, только глазами показывал вниз: высокий, мол, класс получился, прожарился стейк, не. высох, без крови, но сочится, а уж аромат… Вот сколько всего было в одном мимолетном взгляде этого классика кухонных застолий.
В общем, пришлось ждать еще несколько минут. Гордеев пока попил минеральной водички и прочистил кое-как горло. Попробовал было тоже пожевать замечательное мясо, но совершенно не почувствовал вкуса. Вытер пот со лба. Ему снова стало нехорошо.
Против ожидания, издеваться Турецкий больше не стал, а очень коротко и внятно сообщил, что настоятельно советует Гордееву, как своему близкому другу и человеку, который ему весьма дорог, поскорее уехать из Москвы. Просто от греха подальше. Почему? Потому что каша заварилась страшная. Его, Гордеева, телефоны действительно слушают, это уже установлено, и пусть он, Гордеев, даже не просит рассказать, кто и из какого ведомства этим занимается, хотя и ребенку ясно, что это — те же самые люди, что следили за Рудником и Клеонским. И поди им докажи, что он, честный адвокат Гордеев, ни в чем ни ухом ни рылом. Так что, если без обиняков, оставаясь в Москве, Юрий Петрович находится на мушке.
— Надолго уехать-то? — осипшим голосом спросил Гордеев. Он как-то сразу и безоговорочно поверил. Что и говорить, умеет Турецкий быть убедительным.
— Хотя бы на пару недель.
10
Женщина смотрела на Локтева всего мгновение, потом деловито перевела взгляд на его жилье и сказала:
— Татьяна Казаченок, руководитель пресс-службы мэра Белоярска. А где наша доблестная милиция?
— Здравствуйте, — ответил Локтев. — Милиция — ноль-два.
— Смешно. А вы кто вообще-то? — Она бесцеремонно вошла в избу, села за стол и достала из сумки тонкую белую пачку сигарет «Вот». Локтев помнил, что стоят они дорого, да и, кстати, не был уверен, что продаются в Белоярске.
Локтев не ответил, ушел за занавеску, вынес пепельницу и поставил перед странной гостьей.
Руководитель пресс-службы мэра Белоярска закурила, одновременно набирая какой-то номер на мобильном телефоне.
— Алло, да, это я, а кто же еще. На месте… Да нет тут никого… И что, до утра пусть все катится само по себе? Нет, я так не могу… Да многое, многое можно сделать!
Локтев стал открывать окна.
— И когда они приедут?.. Ясно. Значит, придется самой тут разбираться… Да ходит тут какой-то малохольный с бородой, — посмотрела она на Локтева, как на пустое место. — Разберусь, конечно. Все, пока.
Она убрала мобильник.
«Ну и ну», — подумал Локтев.
— Это вы нашли труп?
— Нет.
— А кто?
— Дочь.
— Какая дочь? Где она?
— Тише, пожалуйста. Она спит.
— Так будите ее немедленно, мне надо посмотреть место происшествия! Наваждение какое-то, все спят!
