В очищенных от коммунистов сёлах антоновцы осуществляли мобилизацию всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет, создавая, таким образом, из мобилизованных мужчин нескольких сел целый полк. Всякое уклонение от мобилизации каралось немедленной расправой. Впрочем, не лучшим образом поступали и коммунисты. Расправа же с последними и вовсе была жестокой. Так, один из чудом уцелевших от такой расправы антоновцев коммунист в декабре 1920 года докладывал в ЦК РКП (б) и ВЧК следующее: "В деревнях при поимке товарищей коммунистов они терзают их, отрезая сперва конечности, выкалывая глаза, вскрывают живот и, набив бумагой и опилками, зажигают живые факелы; насытившись вдоволь муками своих жертв, они изрубливают их и оставляют трупы на земле для кормёжки собак, и под страхом смерти никто не смеет убрать трупы, пока банда не скроется. Жертвою этих зверей падают не только товарищи коммунисты, но также и их семьи, и их имущество, и сами жилища сжигаются дотла".
Антонов сумел наладить прекрасно работавшую систему оповещения и организованную сеть информаторов. Суть её состояла в следующем: в каждом селе он создал комендатуру, следившую за всеми передвижениями красных и державшую связь с основным ядром партизанской армии, передавая всякого рода сведения от деревни до деревни довольно точно; насадил сеть вооружённых команд для охраны внутренней безопасности и связи — "ВОХРА"; создал ряд центров, которые вели чисто политическую работу: подготавливали созывы съездов крестьян и вырабатывали разного рода воззвания и инструкции, распространявшиеся среди крестьянства. Впрочем, и чекисты не сидели сложа руки: довольно скоро у них появились списки всех комендантов и других ответственных работников СТК и партизанской армии.
Под селом Богословка антоновцы напали на пехотный полк под командованием некоего Воробьёва, практически разбили его наголову и отбили артиллерийское орудие. Под прикрытием пушки, Антонов начинает действовать гораздо смелее: разбирает железнодорожную ветку Тамбов-Балашов, по которой постоянно курсировала бронелетучка красных, лишив, тем самым, своего врага преимущества в технической оснащённости. Причём, не мудрствуя лукаво, антоновцы гнули рельсы в дугу при помощи лошадей, разбирали пути на расстоянии 10-15 вёрст с двух сторон. Таким образом, они пытались полностью обезопасить себя от угроз со стороны бронепоезда. Впрочем, командир бронелетучки Соленков каким-то чудом спасает своё бронедетище от уничтожения: красноармейцы, под градом пуль и не считая жертв, прокладывали рельсы заново и двигали бронелетучку навстречу своим частям. Этот "железнодорожный" бой длился почти шесть часов с короткими перерывами, и закончился спасением красного бронепоезда.
К тому времени части Отдельной конной группы под командованием Бриммера прибыли на станцию Чакино, где предполагали сделать небольшой привал и дать отдохнуть не только бойцам, но и лошадям. Но не тут-то было. К Бриммеру явился посыльный от командующего войсками Воронежского военного округа Редзко с приказом немедленно, в течение 24-х часов отбить у Антонова орудие, потерянное в селе Богословка полком Воробьёва. Впрочем, прежде, чем пакет с приказом командующего доставили Бриммеру, с его содержанием ознакомился Александр Антонов, поэтому все передвижения красноармейцев ему были известны заранее. И когда красноармейцы появлялись в нужном месте, антоновцев там уже не было: меняя свежих лошадей в сёлах, они делали перегоны по 60-100 вёрст в сутки. Из Кирсановского уезда мчались в Борисоглебский, оттуда в Моршанский, затем в Козловский, Тамбовский и обратно, заглядывая даже в Воронежскую и Пензенскую губернии. Во время же непродолжительных стоянок, Антонов приказывал по-прежнему разбирать железнодорожные пути, совершать набеги на совхозы и устанавливать в сёлах свою власть. Этим он добивался того, что красная кавалерия, не имея возможности менять коней, выбивалась из сил. Именно это больше всего и злило Бриммера. Он искал какого-то противоядия, неожиданного хода. Держал в тайне от всех свои планы.
Наконец, это сработало. Неожиданным наскоком 11 ноября он оказался рядом с одним из антоновских полков у сел Верхоценье-Понзари. Несмотря на почти двукратный численный перевес антоновцев, разозлённый Бриммер решил-таки дать им бой. Наглость и напор красного командира обратили в бегство антоновцев: из полутора тысяч партизан, почти триста остались лежать изрубленными на земле. В качестве трофеев Бриммеру досталась та самая пушка Воробьёва, да ещё в придачу много винтовок, пулемётных частей, лошадей и повозок.
Однако этот частный успех красноармейцев пока ещё не мог переломить общую ситуацию. Пополнив свои отряды в сёлах Паревка и Рамза, Антонов двинулся на Инжавино. Конница Бриммера вновь потеряла из виду антоновцев и, вследствие этого, не смогла защитить этот важный торговый центр Кирсановского уезда.
Но, несмотря на это, маленький гарнизон, состоявший в основном из чекистов, восемь часов удерживал Инжавино. Тем не менее, село было взято антоновцами. Практически все чекисты погибли. Железнодорожную станцию и все пакгаузы сожгли. Всех коммунистов и советских служащих ждала плохая участь — антоновцы не пожалели даже четырнадцатилетнего мальчика, служившего рассыльным в политотделе. На волне этого успеха, антоновцы ворвались в село Верхнее Спасское Тамбовского уезда, где также вырубили весь чекистский гарнизон. Только одному удалось вырваться и бежать ночью, в лютый мороз, босиком и раздетому, целых семь вёрст до Рассказово.
Лишь поздно вечером красная кавалерия подошла к Инжавину. Антоновцев, естественно, там уже не было. Не дав, как следует, отдохнуть своим бойцам, Бриммер приказал идти по следу партизан. Глубокой ночью, усталые и измученные, красные вошли в село Болотовку, где всё-таки и остановились на отдых. Выслали разъезды и выставили посты. Был отдан приказ задерживать всех, кто конно или пеше будет проходить через село или его окрестности, и доставлять их в штаб конной группы.
И здесь красным, пожалуй, впервые за последнюю неделю повезло: один из разъездов остановил подводу с двумя седоками и доставил их в штаб.
— Кто такие? — грозно спросил пленников Михаил Дударев, комиссар конной группы. — Куда путь держите?
Мужики молчали. Впрочем, Дударев обратил внимание, что один из двух готов заговорить, но его удерживает другой.
— Если вы бандиты, то лучше сознаться сразу и раскаяться, тогда оставим вас в живых.
— Крестьяне мы, — наконец, не выдерживает наиболее слабый. — Из села Озерки.
Дударев молчал, ожидая дальнейшего рассказа. Но второй мужик грозно глянул на своего односельчанина и тот снова замолчал.
— Приходько! — позвал часового Дударев. — Уведи этого, — кивнул он на второго мужика.
Оставшись наедине с комиссаром, первый мужик снова заговорил.
— Ехали мы в Осиновку с приказом от Александра Степаныча к Токмакову.
— А что в Осиновке?
— Так это, Токмаков там квартирует со своим штабом.
— Приказ где?
Мужик молчал, опустив голову.
— Приказ где, спрашиваю? — сурово прикрикнул Дударев и расстегнул кобуру. — Отвечай, коли жить хочешь.
