— Но, но, не балуй, чай, я не шлюха какая. У меня жених есть, да и у тебя, слыхала, зазноба имеется.
— А об этом тебе тоже брательник-чекист сообщил?
— Для того, чтоб это знать, и вовсе не нужно быть чекистом. Об том все лесные братья знают.
— Допустим, но твой жених далеко, да и моя зазноба не рядом.
Ему всё-таки удалось обхватить её за талию и привлечь к себе, положив даже ладонь на её пышную грудь, но она каким-то неуловимым движением вытащила из-под кофты пистолет, и направила его дуло к самому подбородку Антонова.
— Говорю же тебе, не балуй, я энтого не люблю.
Антонов отступил на шаг и осклабился в улыбке.
— Впрочем, я своё дело сделала, предупредила тебя. Теперича мне пора уходить. Добираться к своим — не близкий свет.
Так же неожиданно, как и появилась, она исчезла. Антонов даже попрощаться с ней не успел. Хотя ему и не до прощания было: он был зол на своих осведомителей в Чека. Почему они ничего не сообщили ему о готовящейся облаве?
— Пётр! — позвал он Токмакова. — Свяжись срочно с Федотом, — назвал он кличку осведомителя. — Что за чертовщина! Почему он молчит? Или деньгами уже пресытился?
— Обязательно выясню, — согласился Токмаков. — А сейчас уходить нам нужно.
— Успеется! — отмахнулся Антонов.
Он ждал приезда Лизы. И когда говорил Марусе о том, что она далеко, то немного лукавил. Впрочем, даже он не ожидал, что Лиза уже была здесь и даже видела, как от него выходила Маруся. Разумеется, она не знала, кто это и никогда прежде её не видела, поэтому и предположила то, что всегда в таких случаях предполагает женщина. Она готова была закатить Антонову скандал.
— Так-то ты проводишь своё время без меня? — начала Лизавета.
— Ты о чём? — довольно правдоподобно Антонов изобразил на лице недоумение.
— Кто была эта баба?
— Ах, ты об этом, — хмыкнул Антонов. — Так то известная всем Маруся, наша бесстрашная атаманша. Можешь даже у Петра спросить. Или у Митяя.
Лизавета недоверчиво смотрела на Антонова, но тот выдержал её взгляд.
— Митяй! — позвала Лизавета.
Никто не отзывался.
— Митяй! — крикнул Антонов.
— Я тут! — наконец отозвался Дмитрий, появившись в горнице.
— Митяй, кто была та баба, которую я встретила возле вашей избы?
— Баба? Ну, какая ж то баба. Это же Маруся-партизанка.
— Да? — Лизавета ещё какое-то время сомневалась, но потом подошла к Антонову вплотную и придвинула свои губы к его губам. — Тогда здравствуй, миленький мой.
Горячо целуясь с Лизой, Антонов махнул рукой Дмитрию, чтобы тот оставил их.
Младший Антонов улыбнулся, вышел и закрыл за собой дверь.
60
Зима вступила в свои права. Снежный саван укрыл землю. Терпкий морозец похрустывал на ветру и несильно, но неприятно покусывал мочки на ушах и кончик носа. Стоило кому-либо только открыть рот, как оттуда вырывались наружу облака пара. Впрочем, русские любили такую, настоящую, зиму: чтоб и телу доставалось и за душу брало.
Очередной сезон охоты на крестьянских вождей Тамбовщины был открыт. Выездная сессия губчека чётко делала своё дело. Лазутчики и осведомители неустанно шли по следам Антонова, порою настолько опережая самих чекистов, что те даже не успевали приблизиться к тому месту, где засекали главного крестьянского бунтаря и, пока чекистский отряд прибывал к означенному месту, от Антонова уже и след простывал. Тогда чекист Мослаков несколько изменил свою тактику. Едва получив информацию о местонахождении "бандитов", Мослаков тут же телеграфировал или телефонировал в волостные комитеты компартии с приказом принять немедленные меры к задержанию или ликвидации опасного контрреволюционера Антонова. Так хотя бы появлялись хоть какие-то шансы на успех.
Получил такую телеграмму в первые дни декабря 1919 года и председатель Инжавинского волостного комитета партии Полатов. Он тут же собрал в своём кабинете волостной партактив и сообщил:
— Товарищи коммунисты! Перед нами поставлена серьёзная задача: обезвредить бандита Антонова, который вместе со своим братом и бывшим царским офицером Токмаковым окопались на ночь в одной из хат в Чернавке. Председатель выездной сессии Губчека товарищ Мослаков просил нас окружить эту хату и продержаться ночь, не выпуская бандитов. К утру в Чернавку должен прибыть сам товарищ Мослаков с чекистами и чоновцами. Нас здесь с вами пятнадцать человек. И, я думаю, с тремя бандитами мы справимся без труда.
— Конечно, справимся! — поддержали его партийцы.
К одиннадцати вечера отряд прибыл в деревню и окружил известный им дом. Украдкой заглянув в слабо освещённое и задёрнутое занавеской окно, Полатов убедился, что в избе кто-то есть.
Тьма стояла невероятная. Ни одной звёздочки на небе. Лишь одинокий месяц изредка выглядывал из-за туч, словно воевода осматривал свои дозоры. Полатов был слишком горяч и самонадеян. Ему хотелось самому получить лавры пленителя врага народа Антонова. Не будет он дожидаться приезда чекистов. Он ещё раз обвёл взглядом своих товарищей.
— Будем брать?
— Будем! — подтвердили те.
— Тогда, товарищи, вытягиваемся в цепь и окружаем дом.
Дождавшись, пока его команда будет выполнена, Полатов взял в руку наган, взвёл курок, подошёл к двери и забарабанил по ней свободной от оружия рукой.
— Именем революции, откройте дверь!
В доме тут же погас свет и всё затихло. Коммунисты приготовили оружие и навели стволы на дом.
— Хозяин, я знаю, что здесь находится бандит Антонов. Я, предволкомпарт Полатов, гарантирую вам неприкосновенность, если вы выдадите нам этого бандита и его приспешников. В противном случае, попадёте под суд революционного трибунала.
Тишина длилась около минуты. Полатов хотел было снова постучать, но в этот момент дверь резко распахнулась и показавшийся в проёме Антонов дважды выстрелил в Полатова. Тот упал. Бойцы его отряда опешили, не зная, что предпринять: то ли стрелять в Антонова, то ли спасать своего начальника. И этого замешательства вполне хватило для того, чтобы Токмаков с Митяем выскочили во двор вслед за Антоновым и мгновенно скрылись во мраке.
Коммунисты тут же разделились: часть ворвалась в дом, часть окружила Полатова, пытаясь понять, жив тот ещё или уже нет. В доме обнаружили бледного, дрожащего хозяина — мужика лет пятидесяти. Его тут же под дулами пистолетов вывели во двор.
— Живой? — спросил один из державших под прицелом хозяина.
— Кажись, ещё дышит, — ответил приложивший ухо к расстёгнутому на груди полушубку.
— У тебя лошадь с повозкой есть? — спросили у хозяина.
— Нет... то есть... да... кажись, — залепетал тот.
