Токмаков подошёл к Антонову, схватил его коня под уздцы, Антонов наклонился к своему соратнику и тот что-то негромко ему сказал. Антонов удовлетворённо кивнул и, наконец, спрыгнул на землю. Токмаков повернулся назад и махнул рукой кому-то из толпы. Оттуда тут же вышли три здоровых мужика, один из которых, судя по выправке, был явно офицером.
— Полковник Богуславский! — представился тот, кто показался Антонову военным, и Антонов был рад, что не ошибся в своей наблюдательности.
— Косовы! — коротко бросил один из двух мужиков, подошедших вместе с Богуславским.
Антонов внимательно оглядел их: было понятно, что один из них, тот, что постарше, отец, другой — сын.
— Косовы — семья местных кулаков, — негромко произнёс Токмаков. — Очень сильно обижены советами.
— Вы, что ли, это всё организовали? — Антонов посмотрел на Косова-отца и кивнул на веселящихся дезертиров.
— Мы вместе, — ответил за Косовых Богуславский.
В это время к Антонову подошли Ишин с Подхватилиным.
— Сможете их успокоить? — озабоченно спросил Антонов.
— Без проблем! — пожал плечами Богуславский и полез к ремню за пистолетом.
Пару раз выстрелив в воздух, он прогремел своим хорошо поставленным басом:
— Тих-хо, господа хор-рошие!
Как ни странно, шум постепенно стал утихать. И чтобы совсем успокоить всю эту пока ещё бесформенную массу, Богуславский ещё раз выстрелил в воздух и снова прокричал:
— Послушайте, что вам хорошие люди скажут!
Наконец, установилась полная тишина. Богуславский повернулся к Антонову и, словно приглашая того на трибуну, довольно развёл руками. Антонов был восхищен.
— Пойдёшь ко мне в командиры? — предложил он.
— Если позовёшь, — хитро улыбнулся Богуславский.
— Уже зову, — протянул ему ладонь для рукопожатия Антонов.
Богуславский для приличия выдержал паузу в нескольку секунд, затем крепко сжал ладонь Антонова, словно бы желая показать тому свою физическую силу. Но, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, Антонов выдержал рукопожатие, лишь улыбнувшись в ответ. Затем повернулся к Ишину.
— Ну что ж, Иван, народ ждёт, что ты ему скажешь.
Ишин обвёл глазами окруживших антоновцев дезертиров и подошёл к своему коню. Легко вскочил в седло. В данном случае конь послужил ему трибуной.
Иван Ишин — знаменитый деревенский говорун. Он мог говорить целыми днями, как заведённая машина. Причём, тему для разговора выбирал согласно ситуации и никогда заранее не готовил своих речей. Вот и сейчас он вначале поблагодарил дезертиров за то, что они послушались умных людей, и не разбежались по лесам и деревням, где всё равно, рано или поздно их могли поймать чекисты-каратели, а пришли сюда, на Трескинские луга. Здесь для них и спасение, и будущее.
— Причём, не только ваше будущее, но и будущее свободной от коммунистов России! Враги народа — коммунисты и их беспартийные приспешники, заполонившие все советы, рано или поздно будут уничтожены. И не смогут им помочь ни милиция, ни красные офицеры, ни даже красноармейцы, потому как восставшему народу и его друзьям им противопоставить нечего. Вот, истинные офицеры русской армии, — Ишин указал рукой на Богуславского и Токмакова. — Они и поведут нас с вами в бой за свободную Россию. Но, к сожалению, мы пока ещё не настолько сильны, чтобы противостоять коммунистам. Для этого мы и пригласили вас сюда, чтобы вы поняли, какая вы сила, если вы — вместе. Точнее, если мы — вместе!
Нам нужно отвоевать каждое село. А с такими мужиками, как Косовы, сделать это будет нетрудно. Сейчас вы должны вернуться каждый в своё село. Когда вы нам понадобитесь, мы кликнем клич. В каждом селе нужно назначить штаб из верных нам людей, после чего штаб назначит десятских из наиболее достойных. Десятские же, в свою очередь, назначат крестьян в подводы, то бишь на посты вокруг села, на наблюдательные пункты, под которые можно оборудовать мельницы, колокольни и другие помещения. Каждое село должно превратиться в боевой лагерь. Около штаба должны стоять пулемёт и десять-пятнадцать всадников. Вокруг села, по окраинам выставляются караулы из мужичков с вилами, кольями, топорами. Наблюдатели на мельнице или колокольне круглосуточно должны следить за тем, чтобы врасплох на село не налетела краснота. Коммунисты и сочувствующие им должны нас с вами бояться, как беззащитный мужик стаю волков.
Двухтысячная толпа, как заворожённая, слушала слова Ишина, и по их лицам Антонов понял, что толпа стала его. Антонов осмотрелся, нашёл Богуславского, стоявшего чуть в стороне. Подошёл к нему, слегка дёрнул за рукав и кивнул в сторону толпы:
— Принимай командование, Богуславский. Кто-то из них вернётся по сёлам, а кого-то и не отпустим. Мне сейчас нужны солдаты.
— И как же ты им объяснишь, кто они: белые, красные? — Богуславский своими острыми зелёными глазами сверлил Антонова.
А тот, словно заглянул в зелёную глубину глаз бывшего полковника, ухмыльнулся и коротко ответил:
— Пущай будут — зелёные.
— А какие же ещё в лесу могут быть люди? — поддержал старшего брата стоявший рядом Дмитрий.
Богуславский немного подумал и согласно кивнул.
— Зелёные, так зелёные!
52
Тем временем в стране полыхала гражданская война.
Самые безумные войны, которые когда-либо вело человечество, были как раз войны гражданские, ибо в огне этих войн братья убивали братьев, отцы — детей, дети — отцов. От рук своих же соотечественников погибал не только цвет, но и генофонд нации. Потому что, как правило, цвет и генофонд нации были самыми решительными в отстаивании своих идей и мыслей. А в победителях всегда оказывалась, почему-то, средняя серость, илистая муть, вымываемая на поверхность революционной стихией, всегда предшествующей гражданской войне.
Главнокомандующий Добровольческой армией генерал Антон Иванович Деникин готовился к решающему походу на Москву. А пока необходимо было обезопасить тылы, поскольку деникинская контрразведка донесла, что Красная Армия готовит контрнаступление. Для того, чтобы сорвать это контрнаступление белогвардейским штабом был разработан план длинных рейдов вглубь некоторых губерний. В этот план вошла, в частности, и Тамбовщина. Совершить рейд в дебри Тамбовской губернии было поручено пятидесятилетнему казачьему генерал-лейтенанту Константину Константиновичу Мамонтову, командиру 4-го Донского конного корпуса Южного фронта.
В своих "Очерках русской смуты" Антон Деникин писал об этом времени (лето 1919 года): "Никогда ещё до тех пор советская власть не была в более тяжёлом положении и не испытывала большей тревоги... Мы отторгали от советской власти плодороднейшие области, лишали её хлеба, огромного количества военных припасов и неисчерпаемых источников пополнения армий". Забегая чуть вперёд, отмечу, что белогвардейцы к октябрю девятнадцатого года заняли территорию 18 губерний с населением около 42 миллионов человек. Ведь почти одновременно с прорывом Мамонтова деникинцы 12 августа направили встык 13-й и 14-й советских армий 1-й армейский корпус генерала Кутепова и начали теснить правый фланг 13-й армии к Курску, а левый фланг 14-й армии — к станции Ворожба.
