— Арест Временного правительства не стоит в порядке дня как самостоятельная задача, — говорил он. — Если бы съезд создал власть, а Керенский не подчинился ей, то это был бы полицейский, а не политический вопрос.
Беспрерывно заседало и Временное правительство. Срочно делались перестановки. Кадета Николая Кишкина, министра социального призрения, одного из самых непопулярных членов кабинета, объявили диктатором, назначив чрезвычайным комиссаром по охране порядка в Петрограде. А тот определил в свои помощники столь же мало популярных Рутенберга и Пальчинского. Петроград, Кронштадт и Финляндия были объявлены на военном положении. По этому поводу буржуазная газета "Новое время" заявляла: "Почему осадное положение? Правительство уже перестало быть властью, оно не обладает ни моральным авторитетом, ни необходимым аппаратом, который дал бы ему возможность применить силу... В самом лучшем случае оно может только вести переговоры с теми, кто согласится разговаривать с ним. Другой власти у него нет..."
Полковник Полковников подписывал очередной приказ:
"Приказываю всем частям и командирам оставаться в занимаемых казармах впредь до получения приказа из штаба округа.
Всякие самостоятельные выступления запрещаю.
Все офицеры, выступившие помимо приказа своих начальников, будут преданы суду за вооружённый мятеж.
Категорически запрещаю исполнение войсками каких-либо приказов, исходящих из различных организаций..."
Но Полковников опоздал. Эти различные организации уже заняли почту, телеграф, ряд других правительственных учреждений. Более того, начались аресты некоторых членов Временного правительства, раньше времени покинувших Зимний дворец.
Владимира Ленина выводил из себя неспешный ход революции. Он предполагал, что если не удастся взять власть вооружённым путём до открытия Второго съезда Советов, то мирным путём на съезде взять эту власть уже не удастся. Слишком мало сторонников было у большевиков среди делегатов съезда. Поэтому он, в нарушение предписаний ЦК РСДРП(б), в момент очередной встречи со связным ЦК партии Эйно Рахьей потребовал от последнего проводить его в Смольный. Сказано это было таким ультимативным тоном, что бедный финн даже и не думал противоречить. Путь этот был слишком рискованным, но вся надежда — на русский авось.
Город жил своей обычной жизнью. Ходили трамваи, торговали магазины, работали учреждения, гимназисты и студенты продолжали своё обучение. На центральных улицах гуляла оживлённая публика. Но в воздухе уже пахло грозой. К вечеру буксирные катера доставили из Кронштадта баржу со снарядами. Они были быстро перегружены в корабельные погреба "Авроры". Караулы на борту были удвоены. Возле причала — у главных ворот Франко-Русского завода — у Калинкина моста расхаживали патрули.
На подходе к Литейному мосту Ленин и Рахья увидели группу солдат и красногвардейцев. Они стояли и никого не пропускали через мост. Рахья посоветовал Владимиру Ильичу не подходить к ним.
— Ничего, — ответил Ленин. — Где солдаты и красногвардейцы вместе, там нет опасности.
И быстро пошёл вперёд.
Подойдя к толпе, окружавшей красногвардейцев, они смешались с ней.
— Не вступайте в разговор, Владимир Ильич, — шепчет Рахья на ухо Ленину, — а не то пропадём.
На сей раз Ленин внял просьбе своего провожатого — он бочком, бочком и быстро зашагал через мост. Рахья за ним. Дойдя до середины моста, они заметили на другом конце его солдат Керенского. Это была также охрана, требовавшая у прохожих пропуска. Солдат окружили рабочие и вели с ними оживлённый спор. Ленин, заметив рабочих, которых не пускали через мост, всё-таки решил попытаться пройти. Они с Рахьей подошли к группе спорящих. Оказалось, солдаты требуют пропуска, а у большинства их не было.
— Пропусками нужно было запасаться в штабе! — твердили солдаты.
Рабочие были возмущены и отчаянно ругали их. Ленин с Рахьей воспользовались суматохой и прошмыгнули мимо часовых на Литейный проспект, потом свернули на Шпалерную улицу и направились к Смольному.
Они прошли уже порядочное расстояние по Шпалерной, когда навстречу им выехало два верховых юнкера артиллерийского училища. Юнкера направились к ним и, поравнявшись с ними, один из них скомандовал:
— Стой! Пропуска!
— Идите, я с ними сам разделаюсь, — шепнул Ленину Рахья и незаметно передал один из двух липовых пропусков.
Сам же Рахья нащупал в кармане пальто холодную рукоять револьвера.
— Пропуск! — повторил своё требование, обращаясь к Рахье, юнкер.
— Что ещё за пропуск вам нужен? — в довольно грубой форме, на повышенных тонах ответил Рахья. — Человек с работы идёт.
Юнкер тоже повысил голос. Владимир Ильич тем временем зашагал дальше. Рахья подумал, что если только юнкера погонятся за ним, он будет стрелять. Но Рахье удалось своим вызывающим поведением отвлечь их внимание от Ленина. Один из всадников хотел было вытянуть Эйно нагайкой, но не решился. Поговорив о чём-то, они дали шпоры своим лошадям, и умчались, а Рахья пошёл догонять Ленина.
— Я не думал, что у них всё так гнило, — сказал Ленин догнавшему его спутнику.
Впрочем, гнильца была и у входа в Смольный. Иначе будущему вождю мирового пролетариата не удалось бы проникнуть внутрь здания.
Когда Рахья с Лениным дошли до Смольного, их в него не пустили так же, как раньше не пускали Троцкого. За время отсутствия Рахьи в Смольном, оказывается, поменяли мандаты делегатов Петроградского Совета. Вместо белых всем выдали мандаты красного цвета. Несмотря на это, Ленин сохранял удивительное спокойствие. Вера его в конечный успех революции была так глубока и непоколебима, что этот последний кордон, отделявший его от руководства штабом революции, казался бумажным. И вера эта, и спокойствие передались и Рахье. Смешавшись с толпой "белобилетников", Эйно поднял большой шум. В один момент толпа была взбудоражена и стала напирать на охрану. Та не выдержала напора, подалась в сторону, и толпа нахрапом хлынула внутрь. Подались за ней и Ленин со своим спутником. Рахья впереди, размахивая своим липовым пропуском, за ним Владимир Ильич, смеясь и приговаривая:
— Где наша не берёт!
Они вошли в Смольный, поднялись на второй этаж, зашли в одну из комнат. Работа в Смольном пошла полным ходом...
В 0 часов 15 минут 25 октября на стол верховному главнокомандующему положили срочную телеграмму главнокомандующего Петроградским военным округом Полковникова:
"Доношу, что положение Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идёт планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступали. Сознавая всю ответственность перед страною, доношу, что Временное правительство подвергается опасности потерять власть, при чём нет никаких гарантий, что не будет попытки к захвату Временного Правительства. Главноокр петроградский полковник Полковников".
