— Товарищи! Запомните: с этого момента не существует ник-какого К-котовского, а есть только атаман Фролов и донские и кубанские полки, во главе которых стоят сотники, хорунжие и есаулы. А вы никакие не красные ка-кавалеристы, а казаки. Винтовки взять по-казачьи на ремень — дулом книзу. И ещё, товарищи, познакомьтесь, — Котовский поманил к себе пальцем Эктова. — Вот бывший начальник штаба антоновской армии Павел Тимофеевич Эктов, который осознал всю бессмысленность борьбы с советской властью и перешёл на нашу сторону. Он будет помогать нам в поимке банды Матюхина.
Котовцы, привыкшие ко всему, были несколько ошарашены этими словами своего любимого комбрига. Но они понимали, что раз Котовский так решил, значит так надо.
— Товарищи! — продолжал Котовский. — Мы с вами брали в конном строю бронепоезда, заходили в тыл противнику на несколько сот километров, вырубали тысячами и петлюровцев, и махновцев, и поляков, и деникинцев, и других бандитов. Нас сейчас шестьсот сабель. В банде Матюхина не менее полутора тысяч человек. Для нас соотношение сил нормальное. Но для данной операции нужны ещё и выдержка и хитрость. Один болтун или растяпа может погубить всё дело. С настоящей минуты мы — к-казаки и ярые противники советской власти.
Котовский замолчал. Тревожная тишина покрывала лес. Близился рассвет.
— Пусть те, кто у нас настоящие казаки, расскажут остальным, какая есть казачья жизнь, так, чтобы каждый, если придётся, мог наврать бандитам с три короба. А теперь, кто трусит, пусть едет обратно к обозу. Обиды ни на кого не будет! — закончил свою речь Котовский.
Подождав несколько минут, бригада в полном составе двинулась в путь. К полудню 20 июля котовцы прибыли в село Кобылинку, в пяти вёрстах от которого, в лесу, скрывался Матюхин со своим отрядом. Тотчас по прибытии село было оцеплено пикетами и заставами, закрыт выход из него, на чердаке ветряной мельницы поставили наблюдательный пост-секрет. Установили связь и с ближайшей красной пехотной частью, стоявшей в семи вёрстах от села, сохранив, тем не менее, в полной тайне цель операции.
На явочной квартире антоновцев Эктов выяснил, что часа за два до прибытия сюда котовцев, село лично посетил командир 4-й группы Народной армии Иван Матюхин, оставивший письмо атаману Фролову. Но сложность была в том, что письмо оказалось не в самом селе, а у четверых преданных Матюхину партизан, которые не очень-то доверяли вновь прибывшим казакам и скрывались в глубокой лощине за селом. Пришлось затратить целый день на переговоры через особых посланцев, чтобы убедить их, что прибыли действительно их единомышленники и друзья.
К пяти часам вечера антоновцы согласились встретиться, но потребовали, чтобы к ним прибыли только войсковой старшина Фролов и начальник штаба антоновской армии Эктов.
— Если вас явится больше, — предупредили они, — письма мы вам не дадим, а сами уйдём от вас в лес.
Выхода не было. Пришлось освободить Эктова от опеки чекистов и выдать ему самую плохую лошадь.
— Павел Тимофеевич, предупреждаю вас, — заговорил с Эктовым Котовский, находясь уже в открытом поле, — всякая попытка к бегству или разоблачение меня, грозит вам немедленным расстрелом.
— Я понимаю, — кивнул Эктов.
Вёрстах в трёх от села к ним подъехали четверо здоровенных, вооружённых до зубов партизан. Как потом выяснилось, это были командиры антоновских дивизионов. Они вручили Котовскому-Фролову письмо своего командира Ивана Матюхина и поехали вместе с прибывшими в Кобылинку.
Въехали в село, вошли в дом кулака, где остановился "атаман Фролов" (хозяин этого дома — богатый кулак, владевший двумя паровыми мельницами). Пока гости обустраивались, Котовский распечатал письмо. Из него выяснилось, что Матюхин приглашает казачков пожаловать для соединения в лес, считая для себя небезопасным покидать его. Однако же такой вариант никак не устраивал Котовского, понимавшего, что в лесу, где партизанам знакома каждая лесная тропинка, воевать с ними будет бессмысленно: они просто растворятся в лесной чаще. Поэтому Котовский-Фролов решил обратиться к Матюхину с новым письмом, в котором писал, что его боязнь выйти из леса он считает трусостью, и что ему со своим отрядом, имеющим пулемёты на тачанках и большой обоз, отбитый у 4-й красной кавбригады в бою в районе Каменка-Обловка, трудно будет двигаться лесом. Котовский настаивал в письме на прибытии Матюхина со своей войсковой группой этой же ночью в село, откуда они и начнут совместные действия против красных частей. Письмо, помимо "атамана Фролова", подписал и Эктов и отослали его вместе с комиссаром одного из полков кавбригады Захаровым, ставшим есаулом, и командиром взвода Симоновым, новоиспечённым хорунжим, которые, в сопровождении одного из четырёх антоновцев, доставивших письмо Матюхина, и отправились в лес.
Три оставшихся антоновца захотели ознакомиться с прибывшими "казаками". Естественно, Котовский не вправе им был отказать. После осмотра партизаны были в восторге.
— Да все ваши казачки, по своей выправке и молодцеватости, больше похожи на офицеров, чем на солдат.
Котовский от такого комплимента заулыбался.
После осмотра вернулись в штаб бригады. Стол в это время был уже накрыт: самогон, жареные куры, баранина — всё честь по чести. Выпив и расслабившись, партизаны разговорились. С их слов стало ясно, что Матюхин поверил письму "атамана Фролова" и Эктова лишь наполовину: слишком многим он рисковал, выходя из лесу. Однако многие партизаны уже начинали роптать: им надоело сидеть в лесу, как волкам. Зато с наслаждением рассказывали, что пленных красноармейцев, попадающих им в руки, они не рубят и не расстреливают, а просто откручивают им головы. Особенно славится своей свирепостью их командир, Иван Матюхин. Но была получена в этой пьяной беседе и более ценная для Котовского информация: адреса явок и места, откуда повстанцы получают оружие, подковы и другую утварь, необходимую для борьбы. На застолье присутствовал и Эктов, но он старался по большей части молчать.
— Нам бы сейчас помощь не помешала. Но прежде, чем наступать на Тамбов, надо во что бы ни стало разгромить бригаду Котовского, — произнёс один из антоновцев.
Его тут же поддержал другой:
— Да, а то эта сволочь уложила уже несколько тысяч наших ребят.
Котовцы переглянулись между собой, при этом сам Котовский едва заметно улыбнулся.
— Ничего, справимся и с Котовским, — заверил он партизан.
Тем временем приближалась полночь, а посланцы к Матюхину всё ещё не возвратились. Котовский уже начал волноваться: как бы их не разоблачили и не расправились с ними.
И лишь в 3 часа ночи Захаров с Симоновым вместе с посланцем Матюхина вернулись в Кобылинку. Привезли ответное письмо. В нём сообщалось, что 14-й и 16-й партизанские полки во главе с командованием и политсоставом под командой самого Ивана Матюхина стоят от села в двух вёрстах и что Матюхин, желая убедиться в своих будущих союзниках, требует, чтобы к нему явились лично атаман Фролов и Павел Эктов.
Котовский понимал, что в этой ситуации он ставит себя под удар: стоило Эктову только лишь намекнуть Матюхину о том, кто рядом с ним, и с Котовским вмиг расправятся с особой жестокостью. Но отступать было не в правилах Григория Ивановича. К тому же, Эктов давно уже мог раскрыть котовцев, но до сих пор этого не сделал. Красный комбриг немедленно согласился.
