Нет, об этом ему думать хотелось в самую последнюю очередь. Он все еще живо помнил, что им с женой довелось пережить, когда заболел их ребенок. Виктор Иванович не мог все же без содрогания обдумывать эту версию. Оставил ее на потом. Вот если экспертиза докажет, тогда и будет голову ломать. А пока не мешало бы переговорить с близкой подругой Натальи – Ириной.
Она ему очень понравилась – эта Ирина. Стройная, красивая женщина, совершенно не кичившаяся своей красотой.
Виктор Иванович с трудом терпел таких, что, усаживаясь напротив, посматривали с вальяжным превосходством. На, мол, посмотри, мне не жалко. Но трогать не смей – дорогого стоит, не твоего кармана утеха. Так и хотелось скомкать их напомаженную красоту, сунуть головой под струю воды и послушать, как она станет верещать, размазывая тушь по лицу. Тьфу, дешевки, а не бабы.
Ирина вела себя достойно своей внешности. Жаль, что помочь ему ни чем не смогла. И кажется, тоже этим была очень огорчена. Во всяком случае, никакой неискренности он в ней не уловил. Как она вздрогнула и посмотрела на него, когда он задал ей вопрос: могла или нет Наталья загубить своего ребенка ради любви.
– Вы в своем уме, уважаемый?! Вы что такое говорите?! Любовь любовью, но Степка… Он был для нее всем. Она даже раздражаться не могла, когда он капризничал. Все себя упрекала, что она неумелая, и все такое. Допускаю, конечно… С трудом, но допускаю, что она отравила Генку. Тут все более или менее понятно. Он обошелся с ней трижды подло!
– Почему трижды? – неожиданно заинтересовался он, невольно любуясь собеседницей.
– Ну первый раз, когда предал ее. Второй, когда ушел от нее после такого горя. Бросил ее одну, когда так был ей нужен. А третий… Эта история с наследством!.. Это просто непередаваемая подлость с его стороны. Если, конечно, эта Мохова не спровоцировала данную ситуацию. Та еще штучка, поверьте!
Он верил. Сам так думал, невзирая на благодарность, очень сильно мешающую ему думать беспристрастно.
Еще он исподтишка, тихонечко жалел того бедолагу, которого отправила на тот свет ревнивая жена. Нормальный в принципе мужик попал в такую передрягу, что не сочувствовать ему мог разве что совершенно бездушный человек.
С одной стороны, жена с ребенком. С другой – молодая любовница. Обе рвут его на части. Но долг и любовь к сыну перевешивают. Он остается в семье, хотя Мохова – в этом Виктор Иванович был абсолютно уверен – настаивает на их разводе. Тут вдруг так кстати устраняется единственная причина, удерживающая его в семье, – умирает его сын.
И ведь снова не захочешь, а обвинишь Мохову.
Геннадий уходит от Натальи, но ему снова нет покоя. Бывшая жена, обезумевшая от горя и ревности, преследует. Молодая любовница требует свое – оформления наследства на часть квартиры. Мало ли что могло с ним случиться! Наталья постоянно угрожает расправой, кто знает, что у нее на уме. Возьмет и правда пустит в ход свои угрозы. И тогда все достанется ей одной? Да она все спустит тут же, выпивает же и гостей к себе водит. Так что Геночка должен как-то позаботиться о своей любимой Светланке, не оставить ее в случае чего…
Может, и не в такой форме все это излагалось, но Виктор Иванович уверен был в одном – бабы рвали Геннадия на части. И погубили, в конце концов, бедного мужика.
– В последнюю нашу с ним встречу Гена выглядел очень подавленно, – неожиданно обронила Ирина.
Ей был симпатичен этот человек с умными, серьезными глазами, с манерами без намеков на нечаянные прикосновения. Не то что этот противный Гришин, норовивший всякий раз ее потрогать, пощупать, прикоснуться. Отвратительный тип! Потому и вела себя с ним очень сдержанно. А с этим могла и поговорить, тем более что на разговор он напросился к ней домой. Не стал вызывать к себе, хотя его кабинет располагался в большом здании на самой главной площади их города.
– Да? – Виктор Иванович поставил на низкий столик пустую чашку, чай она готовила великолепный.
– Он всерьез опасался, что Наталья решится на эксгумацию. И мне кажется, что боялся он не столько того, что потревожат прах его милого ребенка, а того, что… Что найдется подтверждение его сомнениям.
– А он сомневался? – удивленно вскинул брови Виктор Иванович. – Вы уверены?
– Да, мне кажется. Мало того, он боялся. И, как мне кажется, он боялся, что найдется подтверждение вины его любимой женщины. Он не говорил об этом напрямую, но… Я чувствовала.
Итак, подведенный Виктором Ивановичем итог двухчасовой беседы с Ириной оказался весьма плачевен для Моховой Светланы Ивановны.
Оказывается, даже сам Геннадий не исключал возможности злого умысла с ее стороны. Глодали его сомнения, сильно глодали. Ирина утверждает, что это именно так. С чего же тогда Мохова не боится экспертизы? Почему так спокойна? Потому что невиновна или потому, что доказать ее причастность теперь, когда все участники трагедии мертвы, невозможно?!
Кругом оказывается виноватой Мохова Светлана Ивановна. Кругом, целиком и полностью. Ведь если отбросить, к чертовой матери, его долбаное чувство благодарности за спасенную жизнь его малыша, то что у него нарисовалось на данный момент? Что получилось?!
Получилось полное говно, дорогой друг!
Мохова заводит интрижку с женатым мужиком. Мужиком весьма обеспеченным, занимающим солидный пост, имеющим шикарную квартиру в элитном районе новостроек. Она изо всех сил старается развести его с женой, но мужчина непреклонен. Он не может бросить сына. Так, дальше…
Дальше сын погибает. Мужчина раздавлен. Жена, подозревающая его в измене, сломлена и подавно. О том, чтобы наладить в данной ситуации отношения, не может быть и речи. Какое-то время они еще барахтаются рядом, хватаясь за обломки разбитого вдребезги корабля семейного счастья. Потом он сдается уговорам ли Моховой, требованиям ли жены оставить ее, но он уходит. Что дальше?
А дальше он начинает жить с Моховой на ее жилплощади. Неплохая квартирка, но маленькая. Никакого сравнения с его квартирой не выдерживает. Но живут. Мохова спустя какое-то время уговаривает его оформить наследство в ее пользу. Он соглашается и благополучно отбывает в мир иной, оставив ее весьма обеспеченной наследницей. Гришин что-то такое говорил и об унаследованном ею счете в банке. Весьма солидном счете!
Все ведь как своевременно происходит, черт побери! Сначала сын, потом папаша. А дальше?
Дальше на территории, которую она отвоевала по праву… пусть не всю, но ровно половину-то отвоевала. Так вот, на этой территории продолжает благополучно жить вдова. И пускать в дом не собирается, и тесниться не входит в ее планы, и уж тем более уступать свою часть жилища. Что могла в этом случае предпринять Мохова? Как могла отреагировать? Адекватно, черт побери!
Она просто не имела права не отреагировать. Она просто взяла и избавилась от нежелательного соседства. Она убила Наталью, опоив ее предварительно и заставив написать предсмертную записку. Потом оттащила ее в ванную и там попыталась инсценировать самоубийство.
