— Да, тот же почерк. Хотя есть некоторые дополнения. Совершенствуется.
— Скорее всего, входит во вкус.
— Ну если это можно назвать вкусом…
— Ир, ты особо к сердцу не принимай. Помни, что это твоя работа. И к нашей семейной жизни никакого отношения не имеет.
— Да я помню. Только привыкнуть к такому трудно.
Турецкий взглянул на часы — почти шесть. В контору возвращаться уже поздно. Они закрывались в семь. Он позвонил Агееву.
— Филипп, готовься к выезду. Пока разведай обстановку. Володя вернулся? На месте?
— Пришел, читает «Криминальную хронику». Тогда я выезжаю. Фотографии ее распечатал. Пока найду дом, подъезд… Машину припаркую, чтобы не бросалась в глаза.
— Придумал, как «жучки» поставить?
— По обстоятельствам решу. Все равно сейчас к ней проникать опасно. Вдруг она с минуты на минуту заявится? Мы же ее расписания еще не знаем. Вдруг у нее сегодня ни йоги, ни морга?
— И то правда. Ну ладно, держи меня в курсе. А я домой.
Турецкий заскочил в «Овощной», а оттуда уже в «Кондитерскую». Раз сегодня у них любимая Иркина подружка, нужно девчонок побаловать сладким. Тем более, что Катя в последнее время отказалась от всяких ограничений в еде, заявив подружке: «И так в жизни мало хорошего. Неужели себе отказывать в мелких радостях?» Ирка поведала мужу, что Катя стала от жизни получать значительно больше удовольствий. Во всяком случае, это можно было заметить по ее округлившейся фигуре.
Торт под романтическим названием «Элегия» был спрятан в холодильник, и только Турецкий собрался просмотреть кое-какие материалы, как зазвонил телефон.
— Шурик, — услышал он ласковый голос Ирины, — будь другом, почисть картошку. А то я задерживаюсь.
— Ир, да ты что? Я ее сроду не чистил! Разве что в студотряде в колхозе.
— Ну вот, видишь, практика у тебя была! — обрадовалась Ирина. — А то я боялась, что ты понятия не имеешь, как ее чистить. Ты только начни. Руки сразу вспомнят.
— Да я и вспоминать не хочу! — возмутился Турецкий.
— Не будь таким занудой. А то обижусь. Кстати, это не просто каприз. Катьке вчера зуб вырвали, я хотела пюре сделать.
— Давай я ее в мундире сварю. Какая разница, как ее готовить? Вы придете голодными, а с голодухи всякий продукт вкусный.
Ирина выдержала многозначительную паузу, чтобы Турецкий понял, — все-таки обиделась на него жена. И сухо сказала.
— Ладно, раз ты такой лентяй. Хоть помой ее хорошенько.
Несмотря на то что Турецкий кулинаром был никаким, догадался, что картошку можно просто помыть и оставить в кастрюле. А уже когда придут его дамы, поставить на огонь. Потому что картошка в мундирах в остывшем виде довольно гадостная. Так и сделал. И потом целых два часа работал над бумагами, ни на что не отвлекаясь.
Позвонил Филипп.
— Наша клиентка пришла домой в восемь тридцать. В восемь пятьдесят вышла из дому. Я за ней проследил: зашла в соседний супермаркет и купила четыре килограмма печени. Свиной. Как ты думаешь, на кой ей столько?
— Может, про запас…
— Я сейчас к ней под видом соседа снизу пойду. Якобы у меня по трубе вода хлещет в кухне. Установлю «жучок».
— Валяй. Только не мнись, держись уверенно.
— Не учи ученого, — Филипп не любил наставлений. А кто их любит? Но в последнее время Турецкий заметил, что в его собственном характере появилось неистребимое желание давать советы или наставлять. Может, вот так приходит старость? — вздохнул он.
В коридоре коротко звякнул домофон. Ирина идет. Нужно срочно ставить кастрюлю на огонь. Что он и сделал, впопыхах недолив из крана воды и доливал уже кипятком из электрочайника, который успел поставить, пока разговаривал с Филиппом.
Жена пришла уставшая, нервная, он это почувствовал по тому, как она, уронив в прихожей ключи, заворчала:
— Где мои тапочки?
Молча чмокнула Турецкого в щеку и прошлась босиком по квартире, заглядывая во все углы. Нашла их под столом в гостиной.
— Ты засунул? — подозрительно спросила у мужа.
— Зачем? — удивился Турецкий. — Я вообще сегодня ушел раньше тебя.
— Как там картошка?
Ирина направилась в кухню, но не дошла, потому что затрезвонил домофон.
— Катька, — радостно сообщила Ирина. Настроение у нее сразу поднялось на несколько градусов. Пока подруга поднималась в лифте, Ирина мимоходом заглянула в кастрюлю и недовольно сказала:
— Вот как приходится принимать гостей. Картошкой в мундире. А если бы ты не поленился и почистил, я бы пюре сделала. У нас еще отбивные остались…
Катя позвонила уже в дверь, и подруги радостно обнялись.
— Слушай, какая ты стала роскошная женщина, — с удовольствием оглядел ее попышневшую фигуру Турецкий.
— Питаюсь хорошо, — скромно ответила Катя. — Кстати, я туг вам принесла гостинец. Вчера пироги пекла с мясом. Но сама не ела, мне зуб вырвали. А сегодня уже можно. Суньте в микроволновку. А у вас картошкой пахнет, — потянула она носом.
— Сейчас разогреем твои пироги и извини, Катюша, Шурик нас сегодня угощает картошкой по-холостяцки.
— Неужели в мундире? — обрадовалась подруга. — Как же я ее в детстве любила! Особенно когда на блюдце масла подсолнечного налить и солью посыпать. Ничего больше и не надо!.
Она мечтательно сглотнула слюну.
— Вот как я угодил дорогой гостье! — не удержался и прихвастнул Турецкий.
— Ирка, — присмотрелась к подруге Катя. — А ты какая-то грустная. Случилось что?
— Да на работе неприятности.
— Что, поругалась с кем-то?
— Да нет. Дело расследуем одно очень сложное. Не за едой будет сказано.
— А почему бы и не за едой? Мы тут все втроем привычные ко всякому.
— Нет уж. Мухи отдельно, котлеты отдельно, — категорически заявила Ирина. — Я хочу спокойно поесть.
Она уже открыла дверцу микроволновки и вытащила блюдо с благоухающими пирожками. Затем слила воду из кастрюли и выложила на второе блюдо картошку. Поставила на стол бутылку подсолнечного масла. Турецкий уже сервировал стол, раскладывая возле фарфоровых тарелок приборы.
Катя хихикнула:
— Картошка в кожуре на чешском сервизе. Просто класс!
— Красиво жить не запретишь, — подыграл ей Турецкий и поставил посреди стола солонку. Все молча принялись чистить картофель и макать его в подсолнечное масло на своих тарелках.
— У-у, как вкусно, — проговорила с набитым ртом Катя.
— Супер! — подхватил Турецкий. — Именно так мы ели однажды на даче у Вики Королевой.
— Это еще кто такая? — удивилась новому имени Ирина.
