— Он вернулся, — нарушил тишину один из них, — с девкой…
— Значит, разыскал все-таки?
— Выходит, разыскал. Упорный! — морщась, первый потер больную ногу.
— Болит? — посочувствовал его собеседник.
— Ноет, не иначе завтра дождь будет.
— Дождь — это хорошо…
— Ты думаешь? — непонимающе заморгал тот, поднимая упавший костыль.
— Дождь, он все следы смывает…
— Может, не будем торопиться?
— Мы и так слишком долго ждали…
— Шота! Милый, где ты? — тонкий женский голосок прервал их неторопливую беседу.
— Здесь я, — лениво отозвался тот, что помоложе. — Иди ко мне сюда.
Длинноногая, стройная девушка впорхнула в спасительную тень навеса и с ходу запрыгнула ему на колени.
— Сколько можно обсуждать свои дела? Ты сказал, мы едем отдыхать, а сам… — не обращая внимания на постороннего человека, она запустила руки в шорты своего приятеля и принялась что-то мурлыкать ему на ухо.
Ее выходка нисколько не смутила того. Напротив, он довольно заухмылялся и, глядя на своего собеседника, развел руками — дескать, не взыщи!
Насупившись, тот тяжело поднялся и, опираясь на тросточку, заковылял к капитанскому мостику, на ходу бормоча себе под нос:
— Совсем работать не с кем — одни жеребцы кругом!
На ходу обернувшись, бросил сумрачный взгляд из-под кустистых бровей в сторону навеса. Накал страстей там был пожарче полуденного солнца.
— Ишь ты! Развеселились! — иронично заметил он вполголоса. — Нетерпеливый какой…
Отдав распоряжение капитану сниматься с якоря, седовласый мужчина оперся о поручень и с напряжением вглядывался в неподвижную бездну за бортом, словно она могла дать ему ответ на вопрос, который мучил его последние месяцы…
По-кошачьи потягиваясь в постели, Аллочка едва не мурлыкала. Так комфортно она себя давно не чувствовала.
Если учитывать, что никакого насилия над ней в ближайшем будущем не намечалось, она решила немного расслабиться и насладиться отдыхом, который был так необходим ее настрадавшейся душе.
Закутавшись в простыню, она побродила по комнате, с интересом рассматривая фотографии на стенах, изображающие семью Давида на разных стадиях жизни. Потом остановилась у балкона и с удовольствием подставила лицо щадящим лучам утреннего солнца.
В дверь осторожно постучали.
Она взвизгнула и запрыгнула в кровать, закутавшись до подбородка в тонкое одеяло.
— К тебе можно? — заглядывая, тихо произнес Давид.
— Да-да, — поспешила она ответить. — Я уже проснулась.
Внимательно оглядев ее, он скрестил руки на груди и спросил:
— Я хотел бы знать — ты достаточно отдохнула?
— А что? — сразу заподозрила она неладное.
— Не надо так пугаться, — поморщился Давид. — Я просто хотел узнать: ты готова к тому, чтобы немного попутешествовать?
— Опять?! — обреченно выдохнула Алка. — А чем здесь плохо?
— Здесь небезопасно…
— И куда ты меня повезешь на этот раз? И как долго это будет продолжаться? — вопросы градом посыпались на него.
Она разнервничалась настолько, что даже не заметила, как соскочила с кровати и принялась метаться по комнате. Она была вне себя и не обратила внимания на то, что одеяло почти не прикрывает ее.
Лишь нарвавшись на откровенно вожделенный взгляд Давида, прикусила язык и поспешила вернуться в постель.
— Надеюсь, ты закончила? — невозмутимо спросил он.
— Да! — буркнула она, пряча глаза.
— Тогда собирайся — через полчаса мы выезжаем. — И, заметив, как она вновь упрямо вскинула подбородок, погрозил ей пальцем: — Я сказал — через полчаса и ни минутой позже!
Всю дорогу Алка упорно отмалчивалась. Давид, сначала пытающийся разрядить обстановку, перестал обращать на нее внимание.
О чем-то негромко переговариваясь с Косым, он не забывал настороженно поглядывать на дорогу.
Ни слова не понимая из их беседы, она постепенно начала закипать: «Куда везут? Зачем? Хоть бы слово по-русски сказали!»
— Ты умеешь пользоваться оружием? — наконец обратился к ней Давид.
— Еще как умею! — свысока обронила она.
— Наш человек! — захохотал Косой. — А где ж научилась-то?
— Много будешь знать — плохо будешь спать! — отрезала Алка и с обидой в голосе добавила: — Сразу русский язык вспомнили, умники… Что же раньше-то на своем трепались?
— А это для того, чтобы тебе спалось хорошо, — с ленивой улыбкой пояснил Давид.
Алка фыркнула и отвернулась к окну, благо там было на что посмотреть.
— И почему такие красивые места населяет столь воинственный народ? — после паузы выдохнула она восхищенно. — Вам же некогда этим всем любоваться! Вы же этого совершенно не замечаете и не способны оценить!
— Ну, кое-что мы все-таки ценить умеем! — парировал Давид, касаясь тыльной стороной ладони ее щеки. — Подожди, пока не приедем, — более чудесное место вряд ли сыщешь.
— И как много народу знает об этом чуде? — не преминула съязвить Алка.
— Двое… — Давид указал на водителя. — Он, я, а теперь еще и ты будешь знать. Так что там мы будем в безопасности.
— Надеюсь, — буркнула она. — Только как долго?
— Пока все не закончится, — развел руками Давид. — Придется потерпеть. Зато потом…
— Что потом? — перебила его на полуслове Алка. — Я не собираюсь строить никаких далеко идущих планов и хочу, чтобы и ты не делал этого!
— Жизнь — штука загадочная, — философски изрек Давид. — Никогда не знаешь, чего ты можешь пожелать, скажем, через месяц-другой.
— Мне понадобилось два года, чтобы понять — я тебя не хочу! — отрезала она.
— Но это не значит, что ты обо мне не вспоминала, — не обидевшись, продолжил он и, заметив, как она покраснела, довольно заухмылялся.
— Скоро приедем, — подал голос Косой. — Пешком придется идти… Барышня-то сможет?
— Сможет! Она выносливая… — заверил его Давид.
Машина свернула в ущелье, и несколько минут они ехали почти в темноте. Затем Косой заглушил мотор и, не поворачиваясь, сказал:
— Все, приехали! Выгружаемся…
Осторожно приоткрыв дверь, Аллочка с опасением ступила на едва заметную тропинку, змеей извивающуюся между нагромождений каменных глыб. Невольно поежившись, она посмотрела на Давида. Поймав ее взгляд, он ободряюще улыбнулся:
— Все будет хорошо, детка! Не переживай…
— Кому хорошо-то?.. — вспыхнула она и вздохнула. — И когда хорошо?..
