Через полчаса зеленоглазая шатенка, которую отражало зеркало, преобразилась. Она по-прежнему собиралась разреветься, но была настолько красива, что умереть — не встать. Вот теперь, под напором этой красоты, оптимизм начал возвращаться. А когда к причёске и мейкапу добавилось очередное серебристое платье…
Короче, я хлюпнула носом в последний раз и решила, что расстраиваться всё-таки не буду. Ведь жизнь не закончилась, и вообще… Сегодня бронетрусы не рассосались, но кто знает, что случится завтра? Вдруг следующая ночь будет в этом плане продуктивнее, а?
Стоило исполниться позитива, и ситуация сразу начала налаживаться — буквально через секунду в спальне нарисовался Ирриар.
Вождь племени Ургар был печален, зато выглядел совершенно сногсшибательно. Весь такой большой, мощный и очень нарядный.
Кроме белой рубахи, привычных кожаных штанов и сапог я разглядела широченные браслеты, массивную цепь с каким-то медальоном и прицепленную к левому уху клипсу. И сразу догадалась, что все эти побрякушки — не абы что, а символы вождя. Хм…
Раньше, чем успела спросить, для чего Ирриар надел всё это, вождь приблизился и, наклонившись, поцеловал сидящую перед зеркалом меня. Целовал не в губы, а в висок, но по телу всё равно прокатилась приятная слабость.
Следующий жест тоже порадовал…
— Сладкая моя, ты позволишь? — сгибаясь в некоем подобии поклона и приглашающе протягивая руку, спросил Ирриар.
Я, разумеется, согласилась. Встала — вся такая величественная и чудесная, — вложила руку в его ладонь. Через секунду нового поцелуя удостоилась, на сей раз в губы. И совершенно того не желая, поймала новый инсайт.
Кажется, разговоры о том, что всё, что ни делается, — к лучшему, правда. Равно как и рассуждения о пользе голодного пайка для мужчин. Ведь пока я была условно доступна, синеглазка клыкастая особой галантности не проявляла. А теперь, с появлением в нашей интимной жизни бронетрусов, прямо не дикарь, а истинный джентльмен!
В подтверждение этих мыслей блондин потянул к губам мою руку. А запечатлев поцелуй, подарил взгляд, исполненный та-акой тоски.
Я честно хотела посочувствовать, но отвлеклась на тихий всхлип. Сперва подумала на себя — мол, всё-таки не выдержала и с позитивного настроя сбилась, однако нет. Рыдал, как выяснилось, Лаарим.
— Ой, вы такие красивые, — всплеснув руками, сообщил он. — Такие…
Дальше были невнятное «Уууи!» и извлечённый откуда-то платок.
— Вы… — Хрим, к моему полному удивлению, тоже расчувствовался. — Вы…
Я выдернула руку из капкана Ирри и шагнула к стилистам. В следующую секунду оказалась в объятиях хлюпающего носом Хрима.
— Машунь, ты… ты такая, — выдавил клыкастик.
— Лучшая! — пришел на помощь Лаарим. А едва Хрим отстранился, тоже обнял и сообщил уже слышанное: — Уууи!
Я слегка опешила, но вырываться из захвата не стала. Тоже обняла, ласково погладила Лааримчика по спине. Однако спросить, с чем вот такой не слишком адекватный прилив чувств связан, не успела. Просто вождь тоже активизировался. Выдал тихое, но настойчивое:
— Кхе-кхе.
В общем, мы явно опаздывали.
Куда? Ну ведь понятно, что на очередной официальный завтрак. Другие места мы пока не посещаем. Увы.
Едва Лаарим отпустил, я вновь отдала ладошку на откуп Ирриару и подарила сладкой парочке исполненный любви взгляд. Потом махнула свободной рукой и, подчиняясь желаниям вождя, направилась к выходу. Да-да, к той самой выводящей на первый этаж лестнице.
Мы с клыкастиком одолели ступени, затем, как и ожидала, подошли к испещрённой сложной резьбой двери. Предводитель племени Ургар привычно что-то понажимал и повёл дальше через небольшую, набитую охраной площадку.
Дальше был спуск на лифте, причём не просто медленный, а какой-то прямо-таки величественный.
Ну а когда очутились в зале с мерцающими колоннами, стало ясно: голодный паёк — это реально тема! Просто Ирриара… ну, можно сказать, прорвало.
— Знаешь, Маша… Тогда, в степи… Как только я тебя увидел, у меня сразу сердце замерло. Ты была такой напуганной, такой хрупкой… Я сразу понял, что ты должна принадлежать мне. А когда ты оказалась ближе, обняла и прижалась, я совсем разум потерял. Как смог сдержаться и не овладеть тобою прямо там, в седле, до сих пор не понимаю.
Э-э… — вообразив картину подобного интима, мысленно протянула я.
А Ирриар продолжил:
— Позже, когда ты появилась на пиру, я снова рассудок утратил, веришь? И тот кубок с дьярной… И то, как ты ластилась… Маша, я никогда таких женщин не встречал. А утром, получив твой отказ…
— Опять разума лишился, — не выдержав, продолжила мысль я.
Вождь клыкасто улыбнулся и щёлкнул пастью. Тут же остановился, чтобы притянуть меня ближе и припасть к губам.
Поцелуй был долгим и, вопреки привычкам синеглазки, воздушным. В том смысле, что страстью меня не сжигали, демонстрировали чистую, прямо-таки концентрированную романтику.
Я, столкнувшись с подобным отношением, слегка поплыла и даже опьянела. Ну а едва продолжили путь…
— Маша, ты невероятная, — заявил Ирри. — Самая горячая и вместе с тем невинная женщина из всех. С твоим появлением моя жизнь изменилась навсегда. Она уже никогда не будет прежней. И я… я…
Ёп…перный театр. Да что же ты так заикаешься?
— Прости, мне трудно подбирать слова, — словно подслушав мысли, пояснил вождь. — Прежде я никогда о своих чувствах не рассказывал.
Всё. Я уже не просто улыбалась — сияла! Ибо в отличие от Ирри, понимала, с чем все эти откровения связаны. Ведь блондин — романтический герой, а им молчать о чувствах не положено. Такие, как он, просто обязаны о своих эмоциях рассказать!
И хотя временами подобные откровения немного бесят, но это канон. Так что… слушаем и радуемся. И кстати, кивать не забываем.
Вот я и закивала. Причём гораздо активнее, чем следовало. И за всеми этими разговорами как-то не заметила, что мы выбрали совершенно другой маршрут.
В итоге, когда очутились не перед дверью, а перед воротами, подозрительно похожими на те, что вели в огромный зал — тот самый, где проходил общий пир, на котором я махнула целый кубок дьярны, — слегка опешила. Ну и поинтересовалась, конечно:
— Мм-м… Зая, а мы разве не на очередной официальный завтрак шли?
Вождь племени Ургар отрицательно качнул головой и улыбнулся. Только улыбка получилась какой-то печальной. Глядя на такое, я невольно напряглась, но желания испугаться и удрать всё-таки не возникло.
Зато появилось желание расспросить! Однако возможности, увы, не представилось. Раньше, чем успела раскрыть рот, ворота распахнулись, а синеглазый потащил дальше. В наполненный перекачанными головорезами зал.
