Даша вернулась с пачкой «Честера», килограммом картошки, буханкой хлеба, литровой банкой соленых помидоров и палкой недорогой колбасы. Пока Валентина жадно захлебывалась дымом возле распахнутого настежь окна, Даша начистила и поставила варить картошку, нарезала колбасы с огурцами, поставила щербатые тарелки на шаткий стол в грязной кухне и позвала:
— Давай иди, покушай, да поговорим. Что-то сдается, одной мне ни за что не справиться со всей этой историей. Варька стенает и проваливается в сны, в которых ей спасение. Татьяна устранилась по причине глубокой оскорбленности и печали. Охранники вроде что-то такое делают, но лучше бы они его не нашли. Лучше мне быть первой. А больше… А больше у меня никого и нет в союзники.
— А Варька у нас кто? — промычала Валентина с набитым ртом.
Вот и пришлось ее посвящать в детали семейных проблем и разногласий. Валентина слушала ее очень внимательно, давясь попутно горячей картошкой с огурцами, колбасу она смолотила чуть раньше. Еще тогда, когда картошка только-только подходила в кособокой кастрюльке на чахлом огне электрической плитки.
И вот в финале, когда Даша начала задаваться вопросами, Валентина выдала:
— История перестает быть занимательной, Дашка.
— Она давно уже перестала быть такой. Она изначально таковой и не планировалась, раз уж речь зашла о таких деньгах! — Даша вздохнула, покачав головой. — Мне сложно представить, что Лешка мог пойти на воровство! Он же… Он же не был таким…
— Лили могла уговорить покойника, — резонно возразила ей Валентина, потянулась, хрустнув почти двухметровым скелетом, снова закурила прямо за столом и задумчиво так говорит: — Хотя… хотя не припомню, чтобы Лили хвалилась мне про миллион. Трепаться она любила, спасу нет, но вот чтобы про миллион… Нет, не помню. Что-то тут не так.
— Что?
— А черт его знает! Тут что-то одно из двух… Либо решение сбежать с этими бабками у них возникло очень спонтанно, так что она не успела никому разболтать, и они все же с ними убежали. Либо… — Валентина глянула на нее с жалостью, раздумывая, говорить или не говорить дальше, но потом все же закончила начатую фразу: — Либо их укокошили, Дашка, да. Другого никакого объяснения их отсутствию у меня нет. Он бы позвонил тебе, так ведь? Он же любил тебя, говоришь?
— Любил, — поддакнула Даша и тут же всполошилась. — А почему любил?! Почему любил?! Он меня и до сих пор любит! Чего ты его хоронишь раньше времени!!!
— Я реалистка, — пожала худыми плечами Валентина, затушила окурок в недоеденной картошке и снова с отвратительным хрустом потянулась. — Если люди пропадают, то не находятся по двум причинам: или не хотят, чтобы их нашли, или их уже нет. Не позвонить тебе он не мог, твой Лесик, обязательно позвонил бы, будь он жив.
— Да пошла ты! — не выдержала Даша, подхватила с табуретки свою сумку и выскочила из квартиры на лестницу.
Ничего нового Валентина не сказала. Она тоже так думала, и думала последние два часа все чаще и чаще. Озвучивать просто боялась, казалось, стоит произнести это вслух, так оно непременно случится. Но не признаваться же было в этом совершенно постороннему человеку!..
Рыночная площадь гудела гигантским ульем. Горы чистой, будто нарочно отмытой картошки. Морковка крепкая, оранжевая, сочная даже на вид. Банки с огурцами, помидорами, грибами. Предприимчивые старушки суетливо зазывали покупателей, заискивающе улыбались и тут же шипели в спину недоброе, если их товар был обделен вниманием. Чуть дальше темноволосые смуглые торговцы с пронзительно-черными глазами перекладывали с места на место крепенькие помидоры. Фасовали по красивым крохотным пакетикам хвостатую редиску. Отмахивались от назойливой мошкары, снующей над разноцветными виноградными гроздьями.
Запах, сильно сдобренный осенней прохладой, стоял умопомрачительный. Не то что летом, когда ароматная пряность разбавляется приторной вонью гниения.
— Красавица! Почему такой грустный! Падхады, пасматры, какой кисть! Скушать хочется…
Орал ей кто-то вслед, а может, и не ей, Даша по сторонам не смотрела. Тупо шла вперед, глядя себе под ноги. Мозг простреливался одной безнадежной мыслью, что теперь ей, кажется, больше некуда идти. Ей больше негде и нечего узнавать. Была одна надежда на Лили. Призрачная, но была. А теперь, когда Лили, так же как и Лешка, пропала самым неожиданным и самым загадочным образом, помочь ей никто не в силах.
Что делать?! С чего начинать?! Может, все же пойти в милицию и рассказать там все, а? Может, они поймут, проникнутся ее болью, страданием, тревогой и станут искать бедного Лешку? А потом, когда найдут, ничего ему не сделают, а?
Нет! Глупо уповать на то, чего не может быть в принципе!
Если Лешка найдется, то непременно встанет вопрос и о том, с чем и зачем он пропал. Потянется нить к их фирме «Голиаф», а кто знает, чем и как занимался там Лешка. Если Татьяна готова жертвовать большими деньгами, лишь бы не обращаться в милицию, то…
То ясно, что дело здесь не чисто.
Что делать?!
— Эй, оглохла, что ли, совсем?! — В рукав ее куртки кто-то вцепился и с силой рванул назад.
Даша еле удержалась на ногах от неожиданности и силы рывка, с которым кто-то пытался привлечь ее внимание.
Валентина! Это была она!
Тяжело дыша, девушка стояла чуть сзади. Судя по всему, та бежала за ней всю дорогу, едва успев одеться. Странной расцветки спортивные штаны, чуть прикрывающие щиколотки. Спортивные кеды без шнурков. Мужская клетчатая рубашка и все тот же пуховый платок, стянутый распустившимися концами на впалом животе.
— Чего угнала-то, как сумасшедшая! — рявкнула Валентина и, не отцепляя своих пальцев от Дашиного рукава, потащила ее в сторону от торговых рядов. — Я ору ей, ору в окно, а она даже не слышит!
Она и вправду не слышала, погрузившись в свои мысли.
— Чего тебе? — с болезненной усталостью поинтересовалась Даша и привалилась спиной к фонарному столбу. — Чего орала?
— Я тут это… Кое-что вспомнила, кажется… — Валентина заправила за ухо прядь взлохмаченных волос, которые она так и не успела причесать. — Когда Леха примчался за Лили, а я это, сказала, что ты, типа, ее только что увез, он это… Ладно, не реви! Разберемся, мне все равно щас делать нечего, наш стрипак на ремонте, я пока не работаю.
Валентина танцевала в стриптиз-баре?! О боже! Представить себе это мосластое двухметровое чудовище без одежды возле шеста Даша ни за что не смогла бы, сколько бы ни старалась. Мастеровитой должна была быть девушка с такими данными, вернее, с их отсутствием, раз ее взяли танцевать.
— Да не стриптизерша я, в баре обслуживаю, — фыркнула, догадавшись, Валентина. — Кому мои мослы на сцене нужны! А так… Юбка короткая, ноги длинные от ушей, кофту попышнее, клиент это любит. Особенно если перешагну через его коленки вот так… — И девушка весьма грациозно выбросила чуть вверх и потом в сторону левую ногу. — Скажи, класс, да!
