— Ну, реванша сегодня не будет, — потягиваясь, сказал Круликовский. — Стреляют.
— Так ведь давно, — удивился хозяин.
— Да? А я и не обратил внимания.
Издалека долетали звуки интенсивной перестрелки.
Отпраздновав победу изрядным глотком водки, генерал включил телефон и позвонил заместителю. Тот был в полной растерянности. Сказал, что получил от разведки засекреченное предупреждение, но никак не мог связаться с Сергеем Владиславовичем.
— Слышал я о нем и приказал довести до сведения МВД.
— Вокруг МВД сейчас идет бой.
— Что за бред! Какой бой?! Кого с кем?
— Товарищ генерал-майор, на город напали боевики. Думаю, человек триста.
— Стычка только возле МВД?
— Что вы! И здание погранотряда атакуют, и СИЗО.
— Черт-те что и сбоку бантик! — возмутился генерал-майор. — Вызовите из управления дополнительные силы.
— Уже вызвали вертолеты, летят.
— Давно пора. Из Ставрополя?
— Да.
— Значит, скоро будут. А я сейчас позвоню в мобильный отряд, пусть тоже не сидят без дела.
Мобильный отряд базировался между Назранью и Карабулаком. Генерал-майор приказал командиру выслать в город БТР.
До чего же не вовремя случилась эта буча! Вдобавок на носу выборы мэра, будь они неладны. Если что, на него могут всех собак навешать. Прощай тогда желанное градоправительство.
Круликовский позвонил вниз дожидавшемуся его шоферу, спросил, что происходит.
— Трудно сказать, товарищ генерал-майор. В самом центре сильно стреляют и еще где-то дальше.
— А здесь что творится? Не опасно ли мне выйти?
— Вроде бы тихо.
— До дома доедем?
— Тут ехать-то два шага.
— Заводись, сейчас спущусь.
Домой он доехал благополучно.
Глава 7
БЫВШИЕ ОХРАННИКИ
Они проснулись одновременно, проспав всего три часа.
— Какого рожна ты так рано вскочил? — поинтересовался Александр Борисович.
— Нужно позвонить тетке, а то она волнуется.
— Давай. Потом и я буду звонить.
Виктор разговаривал с каким-то Василием Георгиевичем. Просил зайти к тетке и передать, что у него проблемы с машиной, поэтому приедет ближе к вечеру. Сосед, видимо, дружил с ныне покойным дядькой. Он пролил бальзам на душу Виктора, сказав, что машина того была застрахована от угона.
— Жизнь налаживается, — бодро произнес Виктор, положив трубку.
Александр Борисович поинтересовался:
— Сосед безропотно выполняет такие просьбы? Ему не в тягость?
— У нас хорошие отношения. Я тоже чем могу помогаю. Сейчас вот новую печку поставил им, бесплатно.
— Ишь ты, и такие таланты есть.
У соседа Виктора назрановский номер. Турецкому же нужно звонить по межгороду, а его мобильник, надрываясь на бесплодных потугах поиска сети, совсем разрядился. Поставив его на подзарядку, Александр Борисович начал звонить в Москву с бритаевского телефона — с деньгами потом разберемся.
— Слышала, что здесь произошло? — спросил он Ирину.
— Самые общие слова, — ответила жена. — Недавно по радио передавали, что ночью в Назрани произошли беспорядки. Надеюсь, тебя они не коснулись?
— Всех задели, в том числе и меня. Из-за них даже пришлось выступать под чужим именем. Помнишь, на премьере «Поражающего агента» киношники валяли дурака и подарили мне мосфильмовский пропуск на имя Узорова? И ты знаешь, так повезло, что он оказался при мне. Пришлось показать его бандитам.
— И эти криминальные простофили поверили?
— Иначе бы я сейчас с тобой не разговаривал.
— Тебе повезло не в том, что пропуск был при тебе. А в том, что бандиты вчера вечером не смотрели телевизор. Сейчас Узоров находится на Берлинском кинофестивале. Показывали, как он получал премию за лучшую мужскую роль, была прямая трансляция, а потом эту новость без конца повторяли по другим программам. Так что ты с этим пропуском полегче на поворотах. Когда изволишь вернуться?
— Не знаю, Ириша. Я только сейчас пойду в прокуратуру. После таких беспорядков, как сказали по радио, еще неизвестно, цела ли она. Думаю, дня три побуду.
Разговор с Меркуловым был более обстоятельным. Александр Борисович рассказал все известные ему подробности происшедшего.
— Наверное, похороны Бритаева состоятся сегодня, — вздохнул Константин Дмитриевич. — По их обычаям, кажется, хоронят в течение суток.
— Я тут, с твоего позволения, некоторое время поползаю. Ты же не рассчитывал видеть меня раньше чем через три дня.
— Разумеется, побудь там. Форс-мажорные обстоятельства, им может понадобиться какая-нибудь помощь.
— Само собой. Да и просить не надо. Дело уже есть — перво-наперво хочу разобраться с гибелью Заура. Думаю, кто-то подстроил ему ловушку. А дальше буду действовать по обстановке.
Некоторое время новые друзья занимались мелкими хозяйственными делами. Убрали постели, позавтракали, Виктор вымыл посуду, Турецкий побрился, переоделся, почистил мокасины.
Вскоре вернулись Патимат и Казбек. Теперь они выглядели гораздо более подавленными, чем раньше. Одно дело, когда о гибели близкого человека узнаешь через посредника. А другое — когда видишь изуродованное тело мужа, отца своими глазами…
— Похороны будут в четыре часа, — сказала она. — Я просто не в состоянии сейчас что-либо делать, все из рук валится. Правда, прокуратура от похоронных хлопот нас освободила, взяла их на себя. У них еще несколько сотрудников погибли.
Раздался телефонный звонок. Патимат сняла трубку, рассказала некой Ларисе о трагедии, потом долго слушала собеседницу. Видимо, та нашла какие-то правильные слова, потому что после разговора с ней Патимат несколько успокоилась.
— Меня послали в Назрань, чтобы я разобрался в конфликте, произошедшем у Заура в прокуратуре, — сказал Турецкий, — и по возможности сгладил его. К сожалению, теперь передо мной стоит другая задача. Я должен разыскать его убийцу.
Патимат горько усмехнулась:
— Саша, что вы говорите! Это же Кавказ с его круговой порукой. А вы в этой горячей точке человек новый, мало кого знаете, не знакомы с разными тонкостями. Тут год потратишь, прежде чем разберешься. Возвращайтесь домой.
— Я могу начать следствие, а потом подключить к нему других лиц. Мне в любом случае понадобятся помощники. Год ли я здесь буду или три дня.
На это Патимат ничего не ответила. У нее было отрешенное лицо. Александру Борисовичу приходилось наблюдать людей, переживших потерю близких, довольно часто, и он научился читать их мысли. Сейчас вдова Заура меньше всего думает о мщении, о наказании преступников. Она мысленно перебирает наиболее значимые моменты жизни, в ее голове теснятся яркие воспоминания о муже, перед глазами стоит его лицо.
