— Ну, наверное, не всегда одной?
— Я не замужем, — коротко отрезала Лариса, словно пресекая дальнейшие расспросы.
В маленьком, обшитом деревом холле гостиницы «Надир» Турецкий расположился в кресле возле низкого стеклянного столика, сумку положил на соседнее кресло. Лариса сразу прошла за конторку. Сидевшая там женщина показала ей какие-то записи, что-то объяснила, потом встала и ушла, а Лариса села на ее место. Заметив, что Александр Борисович украдкой наблюдает за ней, она жестом подозвала его. Турецкий подошел и собрался было взять протянутый ему ключ, когда у него зазвонил телефон.
— Александр Борисович, — послышалось в трубке. — Это Беслан Ибрагимович. Вы можете подойти в Верховный суд?..
Глава 22
НАРУЖНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ
Подготовив три разных письма на бланках, каждое с копией, Юрий Алексеевич установил очередность, с какой будет разносить их на подпись. Ясно, начинать нужно с того, кого труднее застать на месте. Практика показывала, что хотя референт и старший инспектор по статусу равны, у них даже оклады одинаковые, но почему-то — Захарин до сих пор не понял почему — инспектор негласно считается первым помощником министра. Поэтому сейчас его в любой момент могут вызвать на какое-нибудь совещание в правительство, он же цаголовские дела знает не хуже официального заместителя.
Прочитав письмо о снятии наружного наблюдения и передачи записи, инспектор Георгий Михайлович удивился:
— Вам-то эта запись зачем вдруг понадобилась?
— По распоряжению генерала мне пришлось возобновить следствие по ранее приостановленному делу о грабеже в «Альянсе».
— Я, конечно, подпишу, — скривился порученец, — но почему именно сейчас? Дело-то, в общем, малозначащее. Насколько я помню, речь идет о восьмидесяти пяти тысячах.
— Восьмидесяти четырех. Георгий Михайлович, там просматривается связь со вчерашними событиями.
— Пожалуйста. — Он вернул ему подписанные бланки. — Не забудь отдать копию в секретариат.
Референт Скобеев был более капризен. В министерстве знали, что он в этом смысле человек осторожный, не любит подписывать всякие бумажки, старается спихнуть это дело на другого.
— Я и не знал, что там установлена камера. С каких это пор?
— Точно не помню. Давно.
— Зачем прокуратуре это понадобилось? Разве они занимались делом о грабеже «Альянса»?
— Одно время — да. Эдуард Бесланович хотел же им передать.
— Мало ли что хотел. Но не передал.
— Они каким-то образом схитрили и в последний момент отказались, — блефовал капитан.
— Отказались, а камеру выставили? Хороша хитрость.
— По недоразумению. Она им и не нужна вовсе. А мне сейчас понадобилась.
— Зачем?
— Просматривается важная зацепка о связи с боевиками.
Скобеев еще раз внимательно перечитал запрос и с видимой неохотой подписал оба экземпляра. Хотел оставить копию у себя, однако Захарин поспешно забрал ее, сказав, что сам зарегистрирует и оставит у секретарши, к которой идет прямо сейчас.
Тут капитан не соврал — он действительно пришел к Юлии Тимуровне и попросил зарегистрировать письмо, которое сейчас сам отвезет в прокуратуру, поскольку у них не работает факс.
Прочитав письмо, она поставила печать, зарегистрировала и сказала:
— Второй экземпляр оставьте мне.
— Я отмечу на нем время и верну. Иначе они затянут, а потом все будут валить на нас.
— Только не забудьте.
— Обязательно. Если кто спросит, скажете, что я поехал в прокуратуру.
Теперь нужно срочно ехать в Следственное управление. Во время вчерашней осады их комнаты пострадали больше всего, поэтому следователей временно пристроили в помещении районного ОВД. В данном случае это Захарину на руку. Сейчас ему ни к чему мозолить глаза старшему инспектору или референту.
В это время раздался телефонный звонок. Знал же оперуполномоченный, не нужно было ему брать трубку, обычно в такие неподходящие моменты попадаются самые болтливые собеседники. Все-таки капитан машинально ответил.
Звонила суетливая, делавшая одну глупость за другой Лидия Базоркина. На этот раз она просила, чтобы Юрий Алексеевич разрешил ей посетить в больнице Ахмеда. Женщина явно испытывала к нему пылкие чувства. Возможно, он тоже неравнодушен к этой блондинке. Не собирался капитан пускать к нему визитеров, но если уж она так рвется, то нужно использовать ее посещение в интересах дела. Пусть попробует выяснить у чеченца имя заказчика.
Условия Захарина Лидию не смутили, она согласилась.
Работы у спецподразделения непочатый край, зашиваются ребята. Выбирая объекты для наблюдения, капитан отчасти учел это. Их три, а фактически получается два — за кабинетом директора и зданием «Альянса» может наблюдать один человек. В крайнем случае Захарин сам отправится на улицу Нефтяников.
— С которого часа выставлять посты? — спросил начальник Следственного управления майор Клювин.
— Желательно не позже восьми.
— И до?
— Теоретически до рассвета.
— Ребята растерзают меня за такую нагрузку.
— Скорей всего, — поспешно добавил капитан, — около двенадцати все будет ясно. Вряд ли кто станет светиться, когда каждый человек и машина бросаются в глаза.
— Задержание намечается?
— На месте — нет. Там мы отрабатываем информатора.
После некоторых неудачных попыток майор наконец обнаружил «топтуна», который ответил ему, что к восьми, вероятно, освободится. Захарин объяснил, за чем нужно проследить на Боковой улице. Со вторым наблюдателем никак не вытанцовывалось, все заняты чуть ли не до утра. В конце концов Захарин, к великой радости начальника Следственного управления, сказал, что на улицу Нефтяников поедет сам.
Получалось, что времени остается не так уж и много. Нужно заскочить домой, перекусить и сразу же ехать.
Когда за ужином он рассказал Жанне о своих ближайших планах, она решительно заявила:
— Я пойду с тобой!
От удивления Захарин чуть не выронил вилку.
— Радость моя, ты думаешь, что говоришь! — обратился он к жене тоном взрослого, разговаривающего с несмышленышем. — Я отправляюсь на задание. Не хватало еще на работу ходить с женой под ручку.
— Тоже мне — боевое задание, — фыркнула Жанна. — Сам же сказал, что ничего опасного, будешь просто стоять и наблюдать. Ну и я постою рядом.
— Это звучит просто. А ведь наблюдение может затянуться до утра.
— Ничего страшного. Оденусь потеплей, возьму термос, бутерброды. Вместе и постоим на свежем воздухе. Думаешь, охота мне сидеть одной в четырех стенах?
