— Значит, заказчиком был Круликовский?
— Отрицать это нелепо. Это же ясно из того, где публикуются материалы. Он же всю газету купил на корню.
— То есть вы считаете, в такой деятельности нет ничего зазорного? — опять сбился на чеховский тон Володя.
Лазурский ухмыльнулся:
— Вам показать лицензию и сертификат или на слово поверите?
— Налоговая полиция вас не беспокоит?
— Владимир Дмитриевич, если бы я чего-то боялся, то при знакомстве с вашим грозным удостоверением задрожал бы как осиновый лист. Разве я похож на дрожащего человека?
Обычно при появлении рекламы Поремский мигом переключает телевизор на другой канал. Теперь, он понял, будет переключать его и при виде этой циничной рожи. Благо он все узнал для Турецкого и можно уходить. Тем более что диктофончик в нагрудном кармане рубашки, под пиджаком, работает исправно. Однако врожденное любопытство взяло верх, и Володя спросил:
— Вот вы, Андрей Николаевич, упомянули про деньги. Неужели вас не интересуют политические взгляды заказчиков?
— Вы знаете, мой скромный опыт подсказывает, что они вообще мало интересуют наших избирателей. Люди не вдаются в дебри политических программ, не сравнивают их. Происходит это по двум Причинам. Во-первых, все программы пишутся столь корявым бюрократическим языком, что в них ничего не разберешь. Да и читать противно — слова живого нет. Во-вторых, в России живет мудрый народ. Избиратели прекрасно понимают, что свои обещания кандидаты все равно не выполнят, даже если захотят. Поэтому у нас просто смотрят на человека — симпатичен или не симпатичен. Есть у кандидата обаяние, артистизм, за него и проголосуют. Такая вот технология.
— Значит, если я правильно понял, вы хотите добиться того, чтобы Тавасиев не понравился избирателям?
— Безусловно. Хотя лично я голосовал бы за него.
Глава 12
ТРИ ОФИЦИАЛЬНЫХ ПИСЬМА
Сейчас Турецкий и Захарин чувствовали себя нерешительными прыгунами, готовившимися к очередной попытке. Нужно разбежаться и сделать прыжок, а что-то мешает. Только разгонишься — нет, не то.
Чтобы не сорвать попытку, не наступить на планку, лучше вернуться на старт и начать снова.
Вроде бы условия задачи ясны, а как приступить к ее решению — непонятно. Нужно подобрать особый ключик. Запрос про стоимость аренды был послан в административно-техническую инспекцию в пятницу вечером. Вероятность того, что преступники постоянно держат в инспекции информатора, ничтожна. Не так уж полезно для них это сугубо мирное заведение, много ли важной информации почерпнут они там.
Турецкий попросил:
— Скажите, каков был механизм появления этого запроса? Вы сами набросали предварительный текст?
— Нет, — мотнул головой Захарин. — Я, по собственной инициативе, доложил о ходе расследования Эдуарду Беслановичу, предложил сравнить цены на аренду. Он с ходу сформулировал запрос, написал черновик и при мне отдал бумагу секретарше Юлии Тимуровне.
— А адрес?
— Министр сказал, чтобы она нашла по справочнику и предварительно показала ему.
— Секретарша — молоденькая вертихвостка?
— Ну что вы, Александр Борисович! Солидная женщина — лейтенант, — обиделся за сотрудницу Захарии.
— Кто, кроме нее, мог знать об этом запросе? Он где-нибудь регистрируется?
— Она сама регистрирует все исходящие документы. Напечатает, подпишет у Цаголова, второй экземпляр кладет в папку. А если факс отправляется, то хранит оригинал. Все очень просто, по заведенному порядку. Так везде делается.
— Юрий Алексеевич, давайте — во всяком случае пока — проигнорируем такой теоретически возможный вариант: секретарша увлеченно печатает, а кто-то случайно зашел в приемную, заглянул из-за спины, прочитал…
— Да, — согласился капитан, — приемная министра не проходной двор. На таких случайностях много информации не добудешь.
— Ну тогда кто, кроме секретаря?
— Еще есть референт министра и старший инспектор по особым поручениям.
— Это какие-то одинаковые должности.
— Да, их просто по-разному назвали, чтобы отличать в штатном расписании. По сути дела, и тот и другой помощники министра. Я бы вообще назвал таких адъютантами. Они оба подполковники, регулярно следят за документацией, сами готовят много бумаг ему на подпись. Он же не всегда сочиняет, часто их просит. Это уж цидульку насчет аренды «Альянса» Эдуард Бесланович для экономии времени сделал сам. Ведь был конец рабочей недели.
— А что ему, большая разница — пятница или понедельник?
— Честно говоря, это мне разница, и я поторопил его, — признался Захарин. — Уж очень не терпелось побыстрей разобраться, руки чешутся.
— Понимаю. Кто еще мог знать про запрос?
— По-моему, больше никто. Разве что случайно.
— Мы же договорились, что про случайность будем выяснять, когда окажемся в безвыходном положении, — напомнил Турецкий. — Сначала попытаемся найти закономерность. Итак, перед нами обширный список из трех человек. Это прекрасно, это не пятьдесят, не тысяча. За троими следить гораздо легче. — Довольный Турецкий закурил: дело сдвинулось с мертвой точки. — Теперь, Юрий Алексеевич, готовим приманку. Очевидно, нужно сделать три разных письма о… О чем? — Он вопросительно взглянул на капитана. — Об арестах трех разных людей? Потом смотрим, кто из них был предупрежден об опасности? Нет, не годится.
— Да, людей можно предупредить откуда угодно по телефону.
— Есть же «прослушка».
— Не успеем поставить, — сказал Захарии. — По-моему, нужно направить внимание на какой-нибудь неодушевленный предмет, чтобы наглядно видеть изменения. Объект, так или иначе связанный с подозреваемыми.
— Подозреваемый у вас, насколько я понял, один — директор «Альянса».
— Есть еще чеченец в реанимации.
Турецкий задумался, откинувшись на спинку стула. После паузы полувопросительно сказал:
— Три письма с просьбой перевезти его из больницы в три разных места? Рядом с каким устроят засаду?
— Нет. — Захарин встал и начал ходить по кабинету. — Что там с этими местами? Будем наблюдать, где его попытаются перехватить? Может, это такая «шестерка», что они на него рукой махнули. В реанимации он или где-нибудь в СИЗО, это большой роли не играет. Когда я сказал про объект, я имел в виду что-нибудь типа камеры слежения. Мол, просим установить видеокамеру наблюдения там-то и там-то.
— Вот! — воскликнул Турецкий. — Гениально! Только не установить — снять. Просим прокуратуру снять камеру слежения, установленную там-то и там-то, и передать запись в МВД. Простенько и со вкусом. — Он тоже встал и заходил по кабинету. — Ну, Юрий Алексеевич! Ну, вы гигант! Такую вещь придумали!
