— Он называл вам имена конкретных лиц, замешанных в коррупции?
— Мне? Господин Турецкий, он назвал их всему миру. Прочтите предпоследний номер «Мира и страны» за этот год и найдете в нем список ста богатейших людей Россия. Их состояние исчисляется не миллионами, а миллиардами! Конечно, я не могу вмешиваться, но это непорядок, когда такие деньги не тратятся на развитие производства или создание новых рабочих мест, а кладутся в карман частному лицу. Полагаю, каждый из этого «золотого» списка был способен затаить зло против Питера.
Сто подозреваемых? Да, Саша, ты влип.
— Но об этом вам может рассказать кто-то другой, — поймал себя за язык Аткинс, очевидно опасаясь, не переступил ли он границ дипломатической вежливости. — Я хотел представить вам несколько эпизодов из прошлого Питера, чтобы вы поняли, каким он был. Это был человек, взявший лучшее от двух своих родин — России и Америки-. От американцев — честность, равенство, открытость; от русских предков — силу, упорство, душевную устойчивость. Именно такие, как Питер Зернов, способствуют сближению наших народов…
ЭПИЗОД ИЗ ПРОШЛОГО ПИТЕРА ЗЕРНОВА
Пощечина
Это была провинциальная школа, с ее запахом пропитанных мелом губок для стирания с доски, со шкафчиками для вещей, которые неплотно закрывались, и поэтому некоторые ученики приносили из дому замки, чтобы никто не мог обнаружить, что они там прячут. А еще — огороженная площадка для подвижных игр и сражений в бейсбол. А еще — кинотеатр «Рубин», куда они ходили втроем с Клиффом и Чаком, чтобы потратить несколько центов на сахарную вату или поп-корн, замирая, когда на берег Черной лагуны выползало морское слизистое чудовище или из летающей тарелки высаживался на техасское ранчо десант инопланетян. Повсюду говорили о русских космических спутниках и о русской угрозе, и от этого слияния образов большеглазые длинноголовые космические пришельцы приобретали русские черты. Он обожал смотреть старую фантастику в кинотеатре «Рубин», гордившемся стеклянным потолком и темно-вишневым занавесом. Для школьных друзей и учителей этот мальчик был Питером, и это было нормально.
Кроме школы был дом. Дома он был Петей. К отцу и матери он должен был обращаться по-русски, и это было тоже нормально. Как и то, что кроме английского и французского он должен был учить русский язык и читать русские книги. Книги делились на два разряда: старые и новые. Старые отличались от новых наличием букв, которые не читались, что сближало отмененную русскую грамматику с современной английской. В новых эти буквы не допускались, зато в них попадались непонятные слова: «открытка», «раскладушка»… Когда он спрашивал об их значении маму или приходящую по вторникам и пятницам Амалию Федоровну, те объясняли, но непременно прибавляли, что так говорить неприлично, вместо «раскладушка» следует употреблять два слова, «раскладная кровать», вместо «открытка» — «открытое письмо», и что не следует подражать большевикам, которые вместе с Россией изуродовали ее язык. Однажды Петя спросил папу: если язык, на котором написаны новые книги, изуродованный, почему ему дают их читать? Папа смешно пошевелил такими же светло-ржаными, как Петины, но гораздо более толстыми и кустистыми бровями и сказал, что любой язык меняется с течением времени, и если русский язык изменился не в лучшую сторону, то Петя не должен презирать людей, которые употребляют слова наподобие «открытка» и «раскладушка», — это не их вина, а их беда. А знать современный русский необходимо для того, чтобы разговаривать с русскими, когда мы поедем в Россию.
— А нас там большевики не убьют? — Петя был потрясен. Большевики чуть не убили дедушку-генерала, портрет которого висел на почетном месте в гостиной, и, несмотря на это, папа хочет ехать к ним?
— Все меняется, — задумчиво сказал папа. — Мы вернемся на родину, когда там не останется большевиков. Верю, что так будет. Можно обманывать некоторых людей недолгое время, но вечно обманывать великий народ нельзя.
Когда-то давным-давно Питеру взбрело на ум, что его папа — русский шпион, и он с трудом дышал, полураздавленный открывшейся истиной. Потом сам понял, что это глупость. Русские шпионы всегда скрывают, что они русские, а папа ни от кого ничего не скрывает. Русские шпионы стремятся внедриться в высокотехнологичное военное производство, а папа содержит аптеку. И еще (хотя это несерьезно): русских шпионов обычно играют артисты высокие и горбоносые, а папа, плотный и невысокий, со своим веснушчатым лицом и рыжеватыми волосами, похож скорее на шотландца. Но главное, шпионы вечно притворяются, а папа никогда не врет. А то, что соседи и сослуживцы называют папу Джорджем Зерноу, когда на самом деле он Георгий Зернов, так это просто потому, что «Джордж» — это по-английски «Георгий», так же как «Питер» — это «Петр», «Петя», и о чем здесь рассусоливать?
Мир в своей двуединости был понятен, целесообразен и прост. Трещины в нем возникли позже…
— Эй, Зерноу, а вы дома варите картошку в самоваре?
Этот Билл Хармон перевелся в их класс недавно, но вел себя слишком нагло для новичка: так, словно старался застолбить главенствующее положение. Он напрашивался на то, чтоб ему хорошенько всыпали. Сидя на бревне во дворе в ожидании следующего урока, Питер повернулся, глядя на Билла в упор. Хармон был, пожалуй, выше, зато Питер шире в плечах, и неизвестно было бы еще, кто кого. Просто Питер не желал попусту лезть в драку и поэтому терпеливо сказал:
— Картошку никто в самоваре не варит. Самовар — это такая штука для чая. У нас есть старинный самовар, но мы им не пользуемся, он стоит в маминой комнате для красоты.
— А по-моему, вы все-таки им пользуетесь. Ну скажи, пользуетесь, да? Разводите костер, а над ним вешаете самовар?
После такого нельзя было сдержаться, и Питер двинулся на Билла, но между ними вклинился Чак, беспокойно поглядывая то на нового друга, то на старого:
— Что это вы? Не надо! Помиритесь, пожалуйста, помиритесь! Билли, ведь ты пошутил, да?
Билл сделал шаг назад. Лицо у него сделалось скучающе-расслабленное, но в щелках прищуренных глаз затаилась наглость.
— Конечно, я пошутил. На что тут сердиться? Я же не знал, как обращаются с самоварами.
Питер злился из-за того, что Чак почему-то решил, что им теперь нужно дружить втроем с Биллом. Возможно, Чак знает о нем что-то хорошее, но это не значит, что Питер согласен терпеть его насмешки над всем русским. Питеру следовало потребовать, чтобы Билл попросил прощения, а Билл сказал бы, что он просто пошутил, прощения просить не за что, видно, в этом классе шуток не понимают, и тогда с легким сердцем можно было бы полезть в драку и как следует наподдать Биллу, пока не зазвенит звонок. Разумный и ясный план смазало явление Клиффа, который, словно не обращая внимания на то, что происходит между Биллом и Питером, завопил:
— А вы знаете, какой фильм идет вечером в «Рубине»? «Распутин — безумный монах»! Там женщин кнутом хлещут!
Снова русская тема! Впрочем, Питер отнесся к этому, как к досадному совпадению. Клифф не такой, чтобы поддеть его нарочно.
