– И я не хочу! Садись в машину, живо! – приказал он ей, и тут же сам потащил к раскрытым дверям.
Втиснул на сиденье рядом с водителем. Закрыл на ключ дверь с ее стороны. И тут же, не дав ей опомниться, занял свое место, снова преградив все пути к бегству.
Толян завел машину, не забывая тихонько материться и поглядывать на нее со злым изумлением.
Выехав из деревни на дорогу, ведущую к городу, все же не выдержал и сказал:
– Вот ты хоть представляешь, как могла бы меня подставить, позволь я тебе удрать?! Думаю, что ни черта ты об этом не думала!
Конечно, не думала! Меньше всего мыслей в ее голове на тот момент было о его благополучии. Удрать бы живой и невредимой, вот цель!..
– Случись что с тобой, что тогда было бы! – продолжил развивать свою мысль Анатолий, постепенно успокаиваясь, он даже на спинку откинулся расслабленно, и руль теперь держал всего лишь одной рукой. – Кто крайний был бы опять, спрашиваю? Толян! Коломна же сразу верещать начнет, что тебя ко мне доставил и оставил. А ты удирать… Я не маньяк, если ты об этом! Не маньяк и не насильник, оно мне не надо. Мне и так достаточно, поверь!
Она ему верила. Точно верила. И стыдилась своей тройной глупости до такой степени, что хотелось заплакать. А может, слезы закипали и не от стыдливости вовсе, а оттого, что нервы просто сдали.
Рискует, голову сует самолично в петлю, а в результате ничего!
– Ладно, не реви, Шурочка, – неожиданно прочувствовал ее настроение Толян и даже сунул ей в руку бумажный носовой платок, извлеченный из бардачка. – Я все понимаю. Струсила? Струсила! Я бы и без претензий, не будь я под следствием. Вроде бы и не подозревают, а вопросы мерзкие все равно задают… Сейчас вот доставлю тебя домой. Уложу в постельку, самолично закрою все окна, двери, а завтра…
– А что завтра? – подала она плаксивый голос, совершенно не рассчитывая на то, что завтра у нее начнется с Анатолия.
– А завтра мы с тобой этого Серегу навестим, Шурочка. Навестим, зададим вопросы, если менты еще не успели этого сделать. Опередим, тогда, значит… Глядишь, что-нибудь и прояснится. А то будешь вот так в одиночку ночами в следака играть, головенку оторвут запросто. Думаю, не просто так эти девчонки погибли. И в маньяков не особо я верю. Навестим Серегу, не сомневайся. Кто знает, может, он и на мои вопросы знает ответ! Кому-то эти кассеты вдруг понадобились! Кому? Столько времени никому дела не было до этого хлама, и тут вдруг кража, да у меня под носом. Непорядок, как считаешь, а, Шурочка?..
Неторопливый говор этого здоровенного малого неожиданно подействовал на нее самым умиротворяющим образом. И умиротворил настолько, что она вдруг предложила Толяну остаться у нее ночевать. Может, это было верхом безрассудства, а может, и нет. После погони по деревне у нее вдруг пробудился странноватый инстинкт. Ей вдруг стало казаться, что на нее из темноты кто-то смотрит.
Вот как ехала в машине, все было в порядке. А как остановились возле дома, то все и началось.
Улица как улица, такая же, как и всегда. Фонарь на месте, горит. Пускай не очень ярко, но освещает и скамейку, и калитку, и ступеньки ее крыльца, которые дядя Коля вечно ремонтирует. В некоторых домах свет еще горит, но большинство соседей давно спят. Добротные коттеджи вперемежку со старенькими пятистенками, с нахлобученными островерхими крышами, поглядывают на нее темными глазницами окон. Верещит, захлебываясь, сверчок. В кустах шуршат то ли мыши, то ли кошки, которые этих мышей стерегут.
Все как всегда! Все, как десять, двадцать, сто дней назад. Но почему-то вдруг кажется, что не так. И привычные звуки, сросшиеся с этой улицей каждым скрипом, каждым стуком и каждым шуршанием, вдруг перестали быть узнаваемыми, а стали какими-то зловещими. И даже любимые мальвы, избалованные вольготностью и выползшие из-за дома в палисадник, не внушали ей доверия. Так и чудилась в них притаившаяся пара настороженных глаз, так и слышалось чье-то судорожное дыхание.
Потому и предложила Толяну переночевать на бабушкином диване. И когда тот удивился и начал вспоминать, как улепетывала она, прыгая через лужи, от его загородного дома, объяснила все с присущей ей наивной простотой.
– Завтра у нас очень напряженный день. Лучше будет, если мы проснемся под одной крышей, а не станем дожидаться чего-то.
Объяснение было так себе, на слабую троечку. Но Толян проникся. Безропотно принял из ее рук мохнатое полотенце. Ушел в ванную. Долго плескался там, гремел и фыркал, а потом так же без лишних слов и вопросов залез под гобеленовое покрывало на диван.
Уснул он мгновенно. Бабушка всегда говорила ей, что так засыпают люди, у которых чистая совесть и помыслы. С ней, видимо, дело было совсем плохо, потому как проворочалась без сна почти до утра. Все ей чудились чьи-то шаги под окнами, все казалось, что кто-то лезет к ней в дом, ворочая отмычкой в замочной скважине. Но потом все посторонние звуки накрывало ровное похрапывание неожиданно случившегося гостя, и она немного успокаивалась.
Все лежала без сна и думала, думала, думала. И про Катьку, и про Ромку, и про Толяна тоже думала. Попыталась провести что-то вроде сравнения, смог бы, к примеру, Ромка удержаться и не начать приставать к ней, окажись он в ситуации, в которой оказался Толян? Вряд ли…
А Толян вот удержался. То ли послушный, то ли осторожный. Кажется, с этой мыслью она и уснула. А проснулась от звуков дикого скандала. Причем скандалил всего лишь один голос, и принадлежал он не кому-нибудь, а дяде Коле.
Как оказалось, тот по привычке ввалился в ее дом, забыв постучать. Дом оказался открытым по причине того, что Толян, видимо, выходил на улицу проверить машину и после этого сразу поперся на кухню и занялся приготовлением завтрака. За этим занятием и застал его дядя Коля. То есть он вошел, когда Толян как раз шарил по шкафам Александры в поисках съестного.
– Это что же, весь мир перевернулся, а?! – громыхал под сводами старенького дома соседский голос. – Это что же мужичье-то совсем оборзело, а!!! Как же так можно сироту обжирать!!!
Тут он на какое-то время утих, очевидно, вспомнив про Сашиных родителей, которые, слава богу, были живы и здоровы и проживали в этом же городе через несколько автобусных остановок. Но потом, сконфуженно помолчав, сосед снова принялся костерить бедного Толяна.
Александра выбралась из-под перины, со злостью вонзила ноги в домашние тапочки, с такой силой завязала пояс на халате, что бокам стало больно, и пошла строевым шагом в кухню.
– Что здесь происходит?! – четко регламентируя паузу после каждого слова, спросила она, входя. – Что опять здесь происходит?!
– Дык вот… – Дядя Коля, сраженный наповал непривычной ее интонацией, отскочил к окну и выбросил сразу обе руки в сторону притихшего гостя. – По шкафам твоим лазает, Шурка! Пока ты спишь, каждый норовит дом обчистить!
– Ничего подобного! – огрызнулся Толян, но на всякий случай отодвинулся от дяди Коли подальше. – Чистить я ничего, кроме картошки, не собирался.
