– На вот, посмотри и убедись наконец!
Фотография была крупной. Мужчина, как две капли воды похожий на ее исчезнувшего Александра, сидел за своим рабочим столом в высоком кожаном кресле вполоборота и улыбался задорной улыбкой удачливого человека прямо в объектив.
Он, конечно, отличался от ее Саши. Чем?
Тем, что был одет в дорогой костюм, а Саша их принципиально не носил, предпочитая джинсы, ветровки, свитера. На левом запястье у него красовались часы, а Саша всегда узнавал время по мобильному, постоянно забывая часы на прикроватной тумбочке. Обручальное кольцо еще имелось, а у Саши его не было. Какие еще она нашла отличия? Осанка, взгляд, улыбка будто чужие. Но вот все остальное…
Волосы зачесаны назад и собраны резинкой в хвост так же, как и всегда. Залысины, скулы, щеки, губы, цвет глаз – все было таким знакомым и родным, что не узнать своего Сашу она просто не могла.
– Это он? – заинтересованно глянул на нее охранник. – Это ваш муж?
– Да, это он. – Она закрыла журнал. – Можно мне его забрать с собой?
– Журнал или мужа? – пошутил он, понял по Катькиному взгляду, что неудачно, и прикусил язык. – Да… Берите, конечно. Кому он теперь нужен-то?
– Все, идем, – тут же потянула ее Катька к выходу.
– А как же?.. – Жанна растерянно оглянулась на мраморные ступеньки, ведущие куда-то вверх. – Мы разве не пойдем?
– Нет, пошли, я тебе говорю!
И Катя выпихнула ее на улицу. Там, не дав и рта раскрыть, тут же потащила к машине. И, лишь когда они уселись, спросила, угрюмо свесив уголки губ:
– Ты хорошо его рассмотрела?
– В смысле портрет?
Жанна хотела завести машину, но Катька почему-то не позволила, выдернула ключи. И снова спросила:
– Ты хорошо его рассмотрела?
– Да, хорошо.
– Убедилась, что это он?
– Убедилась. – Жанна отвернула лицо к окну, чтобы подруга не видела подступающих слез. – Это он. Надо же… Как мало нужно человеку для того, чтобы изменить себя. Немного лоска, дорогой костюм и…
– Жан, погоди ты! – Катерина тяжело вздохнула. – Лицо ты на портрете хорошо рассмотрела, а что под ним написано корреспондентом, прочитала?
– Нет. Я и не смотрела, а что там?
Катька завозилась, вывернулась вся, пытаясь достать с заднего сиденья подаренный им журнал. С третьей попытки ухватила за краешек, подняла. Журнал, как заговоренный, распахнулся ровно посередине, глянув на них задорной улыбкой удачливого человека.
– На, читай внимательно! – приказала Катерина, швырнув журнал Жанне на коленки.
– Читаю. – Та послушно взяла журнал в руки, начала читать вслух: – Генеральный директор фирмы тры-ты-ты, Сырников Владимир Анатольевич. Ну и… Что??? Кто??? Господи, нет!!! Этого… Этого не может быть, Кать!!! Это же…
– Да, когда ты сидела в воскресенье в своей машине в той злополучной пробке, прямо у тебя под носом киллер убил твоего… даже не знаю, как уж теперь его называть. Вот тебе, милая, и любитель бильярда!
Глава 7
В доме сталинской постройки в отдельной квартире жила та самая девчонка, которая вдруг стала его головной болью. Его заказом, за который никто не станет ему платить.
Такую работу он не любил. Считал халтурой. Потому и не торопился.
Дома ее не было, потому что машины во дворе не оказалось. Хотя на машине мог уехать ее муж, жених, брат или сват. Он же ничего толком о ней не знает. Кто она, с кем она?
Да и не стал бы никогда узнавать, если бы не просьба, высказанная по телефону приказным тоном и с неприкрытой угрозой.
Но он все равно торопиться не станет. Так, из чистой вредности, а не потому, что ему девчонку вдруг жалко стало.
Ему вообще никого не было жалко. Никого, кроме бабки, на которую его родители спихнули свое чадо – его то есть – еще в раннем полугодовалом возрасте да так и не вспомнили ни разу. Не помогали ни словом, ни делом, ни рублем никогда.
Бабка, как могла, растила его, никогда ему ничего не запрещала. Она просто убеждала его, и он понимал.
– Мне-то что, ступай играть, – пожимала она покатыми полными плечами, обтянутыми ситцевым халатом, латаным-перелатаным сотню раз. – Только потом не ной, что на жопе заплатка у тебя и тебе совестно в школу с заплатанной жопой ходить. Мне-то что, я зашью…
Он оставался дома. Бабка была довольна. Он через день-другой отходил и оставался доволен тоже. Своей рассудительностью, сдержанностью, вежливостью. Не сорвался же, не накричал, не нагрубил. Выслушал, подумал и… согласился.
В самом деле, ходить в школу с дыркой на рукаве или брючине как-то не очень. А покупать ему три раза в год новую одежду она не могла. Денег лишних не было. Он быстро вырастал из всего, каждый год к первому сентября и так весь гардероб приходилось обновлять. Какие уж тут лыжи и горки! Да еще поесть любил. Тут бабка не скупилась. Кормила его вкусно и сытно.
– Еще голодать станем! – фыркала она, накручивая на старой мясорубке горы мясного и рыбного фарша. – Прошли те времена, когда желуди ели. Ты глянь, какой у меня справный растешь с котлеток моих да голубцов! Вырастешь – все девки станут твоими. Летом вот поедем в деревню, там на парном молоке еще сантиметров на десять вымахаешь!
Ездить в деревню он очень любил. Там ему позволялось все: купаться в речке и загорать часами, гонять в ночное лошадей, ходить в лес за грибами, а то и просто так, побродить. Никто за ним не следил, считая его очень умным и самостоятельным. Никто не заставлял полоть грядки.
– Пусть хоть лето погоняет, – вздыхала бабка, с оханьем распрямляя спину возле смородинового куста. – И так дома у окна все время сидит да книжки свои читает. Пусть погоняет…
Он гонял. В старых портках и рубахе, подаренных кем-то из соседей. Зачастую босиком, а после дождя в старых сандалиях. Сам себе напоминал переростка Нахаленка из рассказа Шолохова, но нисколько по этому поводу не переживал, даже нравилось. И всегда с замиранием сердца следил за временем, стоило наступить августу.
Летняя нега подходила к концу, торопя наступление скучных будней. А что будет дальше? Будет ли у них с бабкой на двоих еще такое бесшабашное счастливое лето?
– Вот дождусь тебя с армии, тогда и помру, – сказала она как-то, перепугав его очередным сердечным приступом до полусмерти. – Щас мне помирать нельзя. Один ты… Пропадешь…
Как сказала, так и сделала. Проводила в армию. Исправно каждый месяц отправляла ему посылки с сухарями с маком и баранками. Однажды аж приехала, скопив на дорогу и подарки денег.
– Сил нет, как соскучилась, – призналась она. – Но ты не переживай, дождусь я тебя. Я так приехала, не прощаться.
Дождалась его и через пару месяцев тихо померла в своей постели.
