— Не переживай за меня. Я и сам далеко не святой. Как говорится: яблочко от яблоньки…
Конечно, к поклонникам дьявола Павел не принадлежал, но что человеком он слыл непростым, Женька поняла, едва зашла с ним в местный магазинчик.
Магазинчик был небольшим, но стильно оборудованным. У входа им мигнула фиолетовым глазком камера внутреннего наблюдения. Девушка невольно поежилась, на что Павел лишь усмехнулся и легонько подтолкнул ее внутрь.
Обойдя один за другим отделы с продуктами, они остановились у кассы, и тут Женька впервые почувствовала, что имеет дело с человеком, имеющим определенную репутацию, если не сказать больше…
Напряжение, исходящее от молоденькой девушки, сидевшей за кассой, было почти осязаемым. Стараясь не глядеть на подошедших, она лихорадочно перебрасывала упаковки с продуктами и тыкала дрожащим пальчиком в кнопки аппарата.
— Триста пятнадцать рублей пятьдесят копеек, — проблеяла она, глядя в одну точку.
Павел лениво выхватил несколько купюр и, швырнув их на тарелочку, процедил:
— Сдачи не надо…
— Вы очень расточительны, — недовольно поджала губы Женька, едва они отошли от кассы.
— Не переживай, — в той же развязной манере ответил Павел, заворачивая к отделу с промышленными товарами.
— Конечно, — понимающе качнула она головой. — Не свои тратите…
— А чьи?! — от неожиданности он даже приостановился.
— Прожигаете, так сказать, мое наследство…
В следующее мгновение его громкий хохот потряс своды магазина.
На них стали оборачиваться. Не любящая привлекать к себе внимание, Женька густо покраснела и двинулась к выходу.
— Эй, — опомнился Павел, оборвав смех, — погоди! Надо еще зайти в этот отдел.
Девушка остановилась на полдороге и исподлобья посмотрела на весельчака. Улыбку с лица тот стер, но в глазах смех еще плескался. Он поманил ее пальцем и подвел к молодому парню, который застыл истуканом у прилавка.
— Слушай, брат. Подбери девушке прикид, — начал Женькин спутник. — Она мне вроде родственница теперь, раз мамашка объявила ее наследницей.
— Хорошо, хорошо, — быстро закивал тот, выдавливая приветливую улыбку. — Что бы вы хотели? Я имею в виду ваш стиль, типаж, так сказать…
Парень окончательно запутался и смущенно умолк.
— Она скажет, — Павел равнодушно махнул рукой. — Иди, Женька, с ним и приоденься немного, а то на тебя смотреть тошно…
— А-а-ах вы!.. — задохнулась она от возмущения. — Сами навязали мне свое общество, да еще и…
— Не суетись, — миролюбиво выдал Павел, подталкивая ее поближе к продавцу. — Я бы с тобой пошел, да не люблю я все эти бабские штучки-дрючки.
— Слушайте! А может, вы голубой?! — с надеждой вскинула на него глаза Женька.
Павел вновь захохотал, отчего у стоящего за прилавком парня испуганно затрясся подбородок, и подтолкнул ее со словами:
— Иди, иди, а моя ориентация не должна тебя волновать — с ней все в порядке.
Заинтригованная девушка прошла за продавцом и с интересом принялась разглядывать предлагаемые ей вещи.
— Ой, какая чудная курточка! — пискнула она, помяв в руках мягкую ткань, и, взглянув на ценник, обрадовалась: — И совсем недорого — всего-то пятьсот пятьдесят рублей!
— Долларов, — еле слышно поправил ее парень, переминаясь с ноги на ногу. — Пятьсот пятьдесят долларов…
— О боже! — ужаснулась девушка, откладывая в сторону куртку. — У вас здесь все за доллары?!
— Ну, почему?.. — Продавец принялся копаться в развешанных вещах. — Можно и за рубли, только по курсу…
Промучившись с ней минут двадцать, он сумел все-таки подобрать относительно недорогие вещи, выглядевшие совсем неплохо на ее худощавой фигуре.
Павел их стараний не оценил. Расплачиваясь по счету, он оглядел девушку критическим взглядом с ног до головы и презрительно сплюнул.
— Чего напялила на себя? Ты, что ли, ей это все подсунул?
Продавец позеленел и принялся убеждать, что Женькин вкус настолько своеобразен, насколько и практичен. Не дослушав его до конца, Павел сунул ему чаевые и, взяв девушку за рукав, вывел из магазина.
Здесь их ждали…
Четверо молодых людей, словно по команде, стукнули дверцами темно-фиолетового джипа и вразвалочку направились им навстречу. Павел напрягся, но, не останавливаясь, продолжал идти по направлению к узкому тротуарчику.
— Эй, Паша! Не торопись, дорогой. Разговор есть… — крикнули им в спину.
Павел круто развернулся и, прикрывая своей спиной девушку, неприветливо обронил:
— Ну?! Только покороче, времени мало…
— Вижу, подружку себе новую нашел? — продолжал говоривший. — А как же Лялька? Извелась, поди, без тебя? Слышал, со здоровьем у нее не все в порядке…
Женьке удалось наконец выглянуть из-за широких плеч, и она смогла разглядеть этот своеобразный квартет.
Говорившему было лет тридцать, не больше. Одетый в модный спортивный костюм и дорогие кроссовки, он стоял ближе всех к Павлу и поигрывал ключами на узловатом пальце. Трое остальных были как свежевылупившиеся цыплята из одной кладки. Все бритоголовые, в одинаковых кожаных куртках и брюках в тон к ним. Они стояли чуть поодаль и, сунув руки в карманы, исподлобья поглядывали на Павла.
— Так что там с Лялькой? — прервал молчание напряженный вопрос ее спутника.
— Говорят, в больнице, — улыбнулся одними губами парень в спортивном костюме. — Что-то с ребрами, а может, еще что… Не знаю. Ты бы поинтересовался. Короче, молчание ей дорогого стоило.
Павел скрипнул зубами и, переложив в Женькины руки пакеты с продуктами, быстро подошел к говорившему.
— Что ему надо?! — выстрелил он вопросом парню в лоб.
Тот на мгновение опешил, но все же нашел в себе силы и вновь по-змеиному улыбнулся.
— А чего ты меня спрашиваешь? — отступил он на шаг. — Ты у него спроси… А то скрываешься ото всех…
— Я ни от кого не скрываюсь, — буркнул Павел, разминая пальцы. — Я решил пожить в доме моей матери, только и всего.
Его собеседник зашелся от смеха. Вдоволь натешившись, он оглянулся на своих друзей, словно ища у них поддержки, и через мгновение продолжил:
— У твоей матери шикарный дом, я слышал… Настолько шикарный, что ты сбежал из своей пятикомнатной квартиры и поселился у нее?!
Вполголоса чертыхнувшись, Павел сунул руки в карманы спортивной куртки и, оглянувшись на ничего не понимающую Женьку, тихо спросил:
— Твои козлы в доме шарили?
— Да разве мы шарили, Паша? — развел руками говоривший. — Так, поверхностный осмотр… Ты же знаешь, что бывает, когда мы шарим!
