Сигге и Филип горячо поддержали эту идею и поспешили следом за ним. Гаврилин огляделся и с удивлением отметил, что и другие сталкеры тоже двинулись в сторону лагеря. Как видно, они решили проигнорировать условия, выдвинутые Огимли во время утренней планерки.
Борису захотелось взглянуть, что же будет делать мистер Трумэн, дабы его подчиненные остались здесь на ночь. Поэтому он пошел туда же.
Как и следовало ожидать, начальник разрывался от ярости. Этот Огимли по своей натуре являлся персоной авторитарной, весьма амбициозной. Он даже мысли не допускал о том, что на острове вдруг возникнет стихийный бунт. Сей господин прибежал откуда-то с восточной оконечности Фишфанга, разразился яростной бранью, забегал взад-вперед, потрясая кулаками.
Однако все его громы и молнии оказались гласом вопиющего в пустыне. Сталкеры молча побросали в складскую палатку металлоискатели, щупы, лопаты; ломы и прочее оставили на песке и толпой направились к катерам.
Видимо, мистер Трумэн понял, что еще минута, и он останется на острове один. А что с ним будет, если тут и в самом деле водятся неведомые монстры?! Он как-то быстро скис и молча забрался в катер.
Через какое-то время быстроходные посудины помчались в сторону Швеции.
Гаврилин, уже не таясь, вышел из своего временного укрытия и направился к берегу, где под соснами сиротливо темнели прямоугольники палаток, перед которыми кучей валялся инвентарь, брошенный сталкерами. Борис двинулся к складской палатке, чтобы поближе рассмотреть ультрасовременные металлоискатели, разрекламированные Огимли. Он миновал хаотичную груду инструмента, из которой в разные стороны торчали черенки лопат, острые концы щупов и ломов.
Неожиданно капитан увидел у себя под ногами кусок янтаря, присыпанный песком. Один бог знает, сколько времени эта окаменевшая смола лежала здесь, никем не замеченная.
Гаврилин поднял полупрозрачный обломок, поднес его к глазам и посмотрел сквозь толщу янтаря на солнце, склонившееся к закату. Внутри этого загадочного творения древней природы солнечный свет переливался самыми разными оттенками желтого и оранжевого цветов, вносил в душу умиротворение и жизнеутверждающий оптимизм.
Борису вдруг подумалось, что их миссия на острове вовсе не безнадежна. Удача не покинет спецназовцев.
Его размышления неожиданно прервал негромкий женский голос:
– Мне тоже очень нравится янтарь.
Гаврилин в долю секунды понял, кто это может быть. Он с демонстративной невозмутимостью оглянулся и увидел улыбающуюся Лотту, которая стояла в нескольких шагах от него, у соседней палатки. Борис вдруг вспомнил, что когда подходил к лагерю, то ощутил чье-то присутствие. Но тогда он не придал этому никакого значения. Кто бы тут мог быть, если сталкеры уже уплыли? Выходит, не все.
Капитан назвал себя кретином и полным идиотом. Как он мог допустить подобный прокол, какого черта потащился к лагерю?!
Он приветственно кивнул, изображая дружелюбие и радость от этой встречи, и спросил, заранее понимая, что это вовсе не так:
– Ты не успела на катер? Или надумала исполнить решение господина Огимли, приказавшего всей группе ночевать на острове?
– Нет, я осталась специально, – с улыбкой пояснила девушка, подходя к нему. – Просто мне очень захотелось увидеть тебя. Я вдруг подумала, что остаться на ночь на острове – это единственная возможность снова встретиться с тобой. Сегодня я несколько раз приходила на то место, где ты за меня вступился, но там никого не было. Извини, если мое появление тебя огорчило.
Гаврилин чуть пожал плечами и невозмутимо проговорил:
– С чего бы это вдруг? Поводов для огорчения я не вижу. Хотя, конечно, встреча с тобой для меня была полной неожиданностью. Кстати, Лотта, а разве тебя не пугает вероятность столкновения с какими-нибудь там волками-оборотнями и иными представителями здешней инфернальной фауны?
– Немного. – Девушка лукаво улыбнулась. – Но ты же не бросишь меня здесь совершенно одну, да?
Только теперь до Бориса дошла вся неоднозначность, даже несуразность сложившейся ситуации. Он вдруг в самой полной мере понял, в какой сложный переплет попал. Японский городовой! Ну, Лотта! Ну, отморочила! С точки зрения нормальной житейской логики, он уже вроде как обязан эту ночь провести здесь. Минимум в качестве охраны. Ой-ой-ой! Вот это влип!
Нет, конечно, от ее предложения можно отказаться наотрез, сослаться на здоровье, на нетрадиционную ориентацию, да на что угодно! Но не повлечет ли за собой этот отказ ее разочарования, обиды и иных негативных настроений? Женщина – она и в Африке женщина.
Лотта едва ли простит, если будут отвергнуты самые прекрасные порывы ее души. Это выльется в слезы здесь, на острове, и домашние пересуды с подругами. В ходе разговоров те узнают о загадочном незнакомце все, что сейчас известно лишь ей самой.
Вот вам и кирдык! Тут же можно прогнозировать вероятность неконтролируемой утечки в СМИ и прочие последствия, в том числе и самые хреновые. А этого допустить никак нельзя. Значит, надо доиграть свою роль до конца, чтобы Лотта почувствовала себя причастной к некой суровой тайне, которую разглашать не стоит ни при каких обстоятельствах.
Деваться некуда. Теперь ему уже точно придется остаться с ней. Возможно, не просто так, а более чем конкретно. Это уж как сложится.
Хотя гадать тут, пожалуй, нечего. Судя по радужному настроению девушки, она готова ко всему, только этого от него и ждет. Черт побери! Вот уж влип, так влип!
Ночевать, понятное дело, есть где. Учитывая наличие палатки, это не так уж и проблематично. Но, блин, как потом объяснить парням свое отсутствие? К тому же, если он не появится после заката, они тут же ринутся на поиски и – в этом можно быть абсолютно уверенным! – найдут его в момент. Тогда растолковать им ситуацию будет еще сложнее, особенно с учетом присутствия Лотты.
Да уж. И ночь-то ведь тоже может пройти по-разному. Не надо питать иллюзий. Женщины, независимо от того, откуда они родом, в любом случае остаются самими собой. Им свойственно чрезмерное любопытство и подсознательная тяга ко всему необычному.
С чего бы тогда они сплошь и рядом влюблялись во всякого рода авантюристов, разбойников и иных злодеев? Даже у Пушкина уездные барышни повально сохли по Дубровскому, хотя большинство из них ни разу его не видели. Что прикажете делать, если у Лотты вдруг возникнет неуемное желание остаться с ним навсегда?
Вот это было бы совсем скверно! И как же тогда быть, ешкин кот? Сказать, что у него любимая жена и куча детей? Да, в принципе, можно. Но подействует ли это? Процентах в девяноста таких случаев этот финт не срабатывает. Так что тут есть над чем крепко подумать.
Есть и еще один момент. Сталкеры убыли с острова без ужина. Выходит, Лотта тоже ничего не ела. Надо бы принести ей что-нибудь. Да и самому подкрепиться не помешает. Интересно, как он при ней будет это делать, если на физиономии маска с амбразурами для одних лишь глаз? Ну да ладно, хрен с ним. Что-нибудь придумается.
