– Женя, ну как же ты так? – забеспокоился начальник отдела по борьбе с организованной преступностью. – Мне он нужен живой и здоровый. И вообще, что у тебя за манера калечить преступников?!
– Ничего, поправится. Зато теперь у него будут особые приметы. – Я имела в виду шрамы от сюрикенов. Интересно, как он запоет, когда тюремный врач будет их извлекать из его тела? Я поговорила с Бодровым и спрятала телефон. Теперь оставалось только ждать приезда полиции.
Гоша сверлил меня волчьим взглядом.
– Я все равно от всего откажусь, – надменно сказал он, – и ты останешься в дураках. Точнее, в дурочках.
Я не стала отвечать на эту провокацию. Нужно было подумать о свидетелях, в частности о Пелагее. Знала бы она, сколько трудов положено на то, чтобы арестовать ее «чернявого».
– Гоша, а ты зачем перекрасил волосы? Черные тебе шли больше, – словно невзначай заметила я.
Преступник подался вперед, натянув цепь наручников. Я подошла ближе и ногой отшвырнула его пистолет.
– Тебе это даром не пройдет, – зашипел он, – из-под земли достану!
– Ну-ну, все так говорят, – сказала я и стала прислушиваться: со стороны входной двери раздался гул, потом ругань, и в дверях появился мой байкер.
– Ты долго еще тут? Ой, что это с ним. – Он увидел раненого Гошу, пристегнутого к перилам ограждения.
– Я буду ждать полицию, – ответила я, присаживаясь на край стола.
– Ну, тогда я поехал, – произнес он озабоченно, – у меня не со всеми ментами налажен контакт.
– Ну, ты же не уголовник, – успокоила его я, – можешь подождать.
– Нет уж, спасибо на добром слове. А как ты будешь добираться обратно?
– Это мое дело, – ответила я.
– Береги себя, – сказал на прощание байкер и вышел. Через минуту я услышала звук удаляющегося мотоцикла.
Я позвонила Горлову и сообщила, что ему теперь опасаться некого. Он долго не мог поверить, что его хваленый заместитель оказался преступником. Потом приехали «маски-шоу» и забрали Гошу. Видимо, Бодров не стал посылать своих ребят, а просто позвонил в Энгельс и вызвал наряд оттуда. Я вышла из бунгало и огляделась вокруг: асфальтированная дорога начиналась примерно в километре от «производства». Я прошлась по осеннему полю, остановила грузовик, идущий в Тарасов, и, хотя и с пересадками, благополучно добралась до горловского дома, где стоял мой любимый «фольк».
* * *
Но день на этом не закончился. Наверное, так всегда: если утро началось с суеты, то весь день тебя будут преследовать приключения. Едва я села за руль своего «фолька», раздался звонок из полиции. Чернов требовал, чтобы я приехала к нему самым срочным образом, в противном случае может пострадать невинный человек.
«Невинным человеком» он называл Антона, которого поместили в КПЗ, руководствуясь обвинениями Горлова. Мне, конечно же, было жаль Антона, и я поехала в городской отдел полиции, чтобы дать мистеру Смиту исчерпывающую информацию о преступлении.
Когда я прибыла в отдел, меня поразила царящая там суета. В коридоре было полно народу, люди сидели на стульях рядом с кабинетами и откровенно нервничали. Я поняла: сегодня у полиции приемный день и Чернов вызвал меня в эти заветные часы, чтобы не тратить драгоценное время, отпущенное ему на раскрытие дела.
Я подошла к кабинету и постучала в дверь, после чего открыла ее.
– Александр Степанович, вызывали? – спросила я, просунув голову внутрь.
– Да, Женя, заходи. – Тон Чернова был спокойным, я бы даже сказала, дружелюбным, что редко случалось. Чаще Чернов пытался поймать меня на несуществующей лжи.
Я зашла в кабинет. Его хозяин жестом пригласил меня сесть на стул напротив его кресла и принялся перебирать бумаги, лежавшие перед ним на столе. Я внимательно следила за его действиями. Наконец он закончил и поднял глаза на меня.
– Опять изувечила преступника?
Я ожидала такой вопрос, поэтому отреагировала спокойно.
– Он хотел меня застрелить, а потом залить мое тело бетоном, – сказала я.
Чернов, досадуя, хлопнул себя по бедрам.
– Он может тебе обещать все что угодно. Мы – я повторяю – мы не должны калечить преступников. Мы же представители власти и не можем себе позволить произвол. Мы, черт возьми, должны их содержать в комфортабельных камерах, оказывать им медицинскую помощь и всячески их развлекать!
– Не всех, – напомнила я, хотя знала, что богатые преступники у нас так и содержатся.
– Да, не всех, – согласился мистер Смит, – но этот Гоша и есть не все. Он только что перечислил на наш счет кругленькую сумму за содержание в камере улучшенной планировки. Но ему еще требуется операция: твои сюрикены впились в его руку намертво.
– Сюрикены – оружие, которое я применила в ответ на Гошину стрельбу из пистолета.
– А он утверждает, что ты бросила их первой. Что с тобой за это сделать? – Чернов досадовал на то, что не может сразу допросить преступника.
– Да мало ли что он говорит! – возмутилась я. Меня удивляло отношение нашей доблестной полиции к преступникам. Сегодня они их ищут, поминая лихом, а завтра начинают заботиться об их здоровье, будто они малолетние дети. – Заживет как на собаке!
– На собаке, – повторил агент Смит, – не скоро это заживет. Гоше нужна операция.
– Жалко, сюрикены теперь пропали, – парировала я, – они стоят недешево.
– Какая ты меркантильная, – заметил Чернов, – расскажи лучше, где Антон взял рецепт яда Медичи.
– У Пелагеи, – коротко ответила я.
– Что это за Пелагея? Я слышу это имя не впервые. – Александр Степанович вынул листок бумаги и приготовился записывать мои показания.
– Живет в Затоне, лечит травами. У нее сын был за границей и купил там на аукционе старинный список с рецептами Медичи.
– Ольга была отравлена этим ядом?
– Да. У вас должен быть акт, составленный Гиревым.
– Акт есть, но нет самого яда.
– Он на книге, которую я вам отдала. Им испачканы Ольгины пальцы, – напомнила я следователю.
– Где живет эта Пелагея? – Чернов приготовился записывать адрес.
– Большая Затонская, тридцать пять, частный дом недалеко от дикого пляжа.
– Найдем, не волнуйся, – заверил меня следователь, – еще не там находили.
– Рецепты она никому не дает списывать. Гоша – исключение.
– А вы с Антоном?
– Да, действительно, нам с Антоном удалось ее уговорить. Но это тоже исключение. Я просила ее показать рецепт, потому что Антону нужно было сделать анализ.
– Без рецепта ничего не получалось? – уточнил Чернов.
– Без рецепта очень долго. С рецептом он сделал это в течение получаса.
