– Это Надежда моя, – раздалось из-за спины.
– Удивительно! – выдохнула Лика. – Удивительно! Как подходит ей это имя!
– Вы так считаете?! – оживился Анатолий Николаевич, беря в руки портрет и пристально в него вглядываясь.
– Да! Вы только посмотрите на ее глаза! Они такие лучистые и словно действительно дарят надежду!
Анатолий Николаевич внимательно посмотрел на нее, и у Лики перехватило дыхание. Взгляд его был полон неизъяснимой боли и тоски. Перед ней стоял, прижимая к сердцу портрет любимой женщины, пожилой одинокий человек. Неожиданно в глаза ей бросились протертые рукава домашней куртки и огромная дырка на носке, которую он старательно прятал в глубоких тапочках.
К горлу подкатил противный комок. Лика прокашлялась и тихо предложила:
– Анатолий Николаевич, давайте пить чай. Торт свежий, их только завезли в булочную.
– Да, да, конечно, – вновь засуетился он и поспешил на кухню.
Лика плюхнулась в старое кресло и зажмурилась от удовольствия. Вопреки ожиданиям оно оказалось очень мягким и на редкость комфортным.
– Удивительно удобное, – улыбнулась она входящему соседу.
– Сейчас таких не делают, – улыбнулся он ей в ответ и, пристально посмотрев на нее, спросил: – Анжелочка, а ведь у вас неприятности! Я не ошибаюсь?
Подумав немного, прежде чем ответить, она кивнула головой в знак согласия.
– И неприятности эти связаны с Дмитрием? Он что-то натворил?
– Пока не знаю, – вяло пожала плечами Лика, поджимая под себя ноги. – Можно, я так сяду? Вас это не шокирует?
– Что вы! Что вы! – замахал он на нее руками. – Моя Наденька всегда любила так сидеть. Вообще чувствуйте себя как дома. Ко мне ведь никто не ходит, и я очень рад, что вы зашли.
– Вам одиноко?! – прямо спросила Лика.
Анатолий Николаевич снял очки и трясущимися руками потер переносицу.
– Да, милая! – тихо ответил он. – Мне одиноко! Я ведь всю жизнь среди людей прожил. Тридцать лет в школе проработал. А как на пенсию вышел, переехали из Москвы сюда – на родину Наденьки. А она возьми и умри.
На последних словах голос его задрожал.
– Вот такие дела, Анжелочка, – он поднял на нее глаза и робко улыбнулся. – А вы очень хорошая девочка…
– С чего вы взяли? Вы же меня совсем не знаете? – удивилась она.
– Я научился читать людей, – горделиво заявил сосед. – За тридцать лет передо мной прошли тысячи судеб. И я редко ошибался в людях.
Чайник на кухне пронзительно засвистел.
– Давайте я вам помогу, – вызвалась Лика.
– Ну что же, – заулыбался он, – помогите. Будем пить чай из немецкого фарфора. Его передала по наследству Наденьке ее бабка. Ужасная была особа, скажу я вам…
Два часа пролетели незаметно. Все это время Лика не переставала удивляться. Анатолий Николаевич оказался удивительнейшим человеком. Он сыпал шутками, забавными школьными историями, и незаметно для самой себя она рассказала ему историю своей жизни, взяв твердое обещание не рассказывать никому. Умолчала она лишь об одном – о причастности Григория к страшным событиям, происшедшим более пяти лет назад…
Провожая молодую женщину к выходу, Анатолий Николаевич галантно склонился к ее руке и неожиданно сказал:
– Я не знаю, какую цель преследовал ваш отец, давая вам это имя, но оно удивительно отражает вашу сущность…
– Да? – вскинула брови Лика. – Почему?
– Удивительное переплетение противоречий, – задумчиво продолжил он между тем. – Скромность со страстностью, нежность с жесткостью, открытость с настороженностью… Удивительно!
– Да будет вам, Анатолий Николаевич, – неожиданно засмущалась Лика и, желая перевести разговор на другую тему, попросила: – Вы заходите ко мне, хорошо? Олег часто в отъезде…
– А вам одиноко?.. – напомнил он ее вопрос.
– Да… – печально качнула Лика головой. – И можно я буду к вам заходить?
– Конечно, милая. Буду очень рад. – Он стоял в проеме двери и наблюдал, как Лика отпирает свою квартиру, и, когда она совсем было скрылась из виду, попросил: – Помогите Диме…
– Что?! – оторопела она от неожиданности.
– Он очень страдает, – пояснил сосед, глядя на нее умными глазами. – И, мне кажется, он потерялся… хотя кругом него люди…
С этими словами он тихонько притворил дверь, оставив Лику с открытым ртом. Новоиспеченный друг, если можно было его так назвать, удивлял ее все больше и больше.
Едва она вошла, раздался телефонный звонок.
– Алло! – настороженно произнесла она.
– Лика, девочка моя! Здравствуй, – раздался в трубке приглушенный расстоянием голос мужа. – Как вы там?!
– Олег! – выдохнула Лика и почувствовала, как сердце ее учащенно забилось. – У нас все хорошо…
Целых пять минут она тараторила без умолку, пытаясь отвлечь мужа от расспросов о сыне.
– Как Димка? – вставил он наконец. – У него все в порядке?
– Да, да, милый. У него все хорошо. – И Лика принялась рассказывать о том, как весело они проводят время.
Попрощавшись, она положила трубку на рычаг и смогла наконец перевести дыхание:
– Дела!.. Я соврала мужу!..
Но ей не дали мучиться угрызениями совести – почти тут же раздался еще один телефонный звонок.
– Алло! Слушаю…
– Деньги где? – спросил хриплый голос.
– Деньги у меня, – судорожно сглотнув, быстро сориентировалась Лика. – А где Дима?
Последовала пауза, затем в трубке что-то зашуршало, и Димкин испуганный голос попросил:
– Заплатите им… Мне плохо…
– Дима… – у нее перехватило дыхание. – Что они сделали с тобой?!
Ответить ему не дали, потому что в ухо ей ударил все тот же неприятный хриплый голос.
– Послание получила?
– Д-да, – пролепетала она, силясь уловить какой-нибудь подвох. – А что дальше?
– А то! Приедешь на площадь Металлургов к девяти вечера и оставишь деньги в сквере на скамейке.
– Ага, а если их украдут? – попыталась она возразить. – Я буду виновата?
– Не боись, – успокоил ее похититель. – Ситуация под контролем. И не вздумай выкинуть что-нибудь… Иначе будешь получать пацана своего по кускам.
– А-а-а когда я получу его полностью? – еле сдерживаясь, чтобы не завыть, спросила Лика. – Я отдам пятьсот баксов, а Димка?..
Короткие гудки, последовавшие за этим, означали не что иное, как «разговор окончен».
«Так, только не психуй!» – приказала себе Лика и двинулась на кухню.
