— Все в порядке, Леха, тебе явно послышалось! Никого здесь нет! А то, что здесь что-то шумит и падает, так это ж старый дом! И к тому же с призраками!
Охранник рассмеялся и быстро закрыл дверь на замок, явно не желая находиться в холле «Петрополиса» дольше, чем необходимо.
— Эй, мистер детектив, лапать меня за попу вовсе не обязательно! И что вы мне так в лицо дышите, поцеловать, что ли, хотите? — прошипела Диля, и Роман резко отстранился.
— Извините… Кстати, спасибо вам, что среагировали так быстро…
— А что мне оставалось, если ваше пространственное восприятие вдруг вас покинуло? — хмыкнула Диля и, выглянув в холл, сказала: — Ушел… Не думаю, что охранники часто заглядывают сюда. Кому захочется добровольно ночью податься в это проклятое место? Ну что, вы здесь подождите, а я смотаюсь наверх и проверю номер сто восемьдесят четыре…
— Одну я вас ни за что не отпущу! — заявил Лялько, и они вместе вернулись в холл и направились к лестнице.
— Постарайтесь больше ничего не задевать и не громить, — сказала Диля, шагнула вперед и, сама за что-то зацепившись, вдруг едва не полетела, но Роман подхватил ее и, прижав к себе, улыбнулся:
— И вы тоже…
Выбравшись из его объятий, девушка сказала:
— Ну ладно, ладно, не буду вас больше подкалывать! Ночью тут, сами понимаете, надо быть еще гораздо более осторожным, чем днем… Не забывайте, мы же все-таки в здании, которое стоит необитаемым более четверти века!
Они поднялись наверх, и Роман прошептал, указывая направо:
— Посмотрите, это что, свечи, что ли, горят?
В самом деле, из одной из комнат было видно призрачное свечение.
Диля, закусив губу и приняв серьезный вид, проговорила:
— Прямо как тогда… когда мы обнаружили тело несчастной Вики! Черт, что же в этом «Петрополисе» все же происходит?
Она зашагала в сторону свечения, но Роман опередил.
— Нет уж, позвольте мне…
И первым зашел в помещение, которое, как и в прошлый раз, было уставлено десятками зажженных свечей. Диля осмотрелась, склонилась над одной и пробормотала:
— Горят уже давно, несколько успело погаснуть, и воск растаял достаточно сильно…
Роман же медленно произнес:
— Однако, за исключением зажженных свечей, ничего такого здесь нет… Может, охранники балуются?
Диля хмыкнула:
— Вот уж не верю! Вы сами видели, что они сюда входить боятся!
— Может, сатанисты? — предположил Лялько, а журналистка, замерев посреди комнаты с горящими свечами, сказала:
— Ведь это новый номер сто восемьдесят четыре, не так ли? В прошлый раз свечи горели именно здесь, а вот тело… Тело лежало в старом номере!
Вдруг, тихо вскрикнув, она указала на место, где в комнате раньше был камин, и дрожащим голосом произнесла:
— Там тело лежит!
Роман бросился вперед и склонился над странно лежавшим телом. Тело оказалось всего лишь стильным пальто.
— Наверняка тоже принадлежит Алине! — сдавленно сказала девушка. — То сумочка, то верхняя одежда… А где же она сама?
И, посмотрев друг на друга, Диля и Роман словно по команде произнесли:
— Старый номер сто восемьдесят четыре!
Они побежали туда. Диля, влетев в номер первой, стала обшаривать фонариком каждый угол, выхватывая из темноты то кучу щебня, то кружево паутины с большим пауком.
— Ничего здесь нет! — сказала она, и в этот момент свет фонарика уперся в нечто, лежавшее посередине комнаты.
Диля громко вскрикнула и выронила фонарик. Роман поднял его и высветил в темноте то, что лежало на грязном полу.
Это была отрубленная кисть изящной, с маникюром и в кольцах, женской руки.
И детектив, и журналистка, словно зачарованные, несколько мгновений таращились на ужасную находку, а затем Диля придушенным голосом спросила:
— А где остальное тело? Ну, я понимаю, что кто-то оттяпал кисть руки… Кстати, конечно же, левой! Но тела-то нет!
Роман медленно подошел к конечности, рассмотрел ее и сумрачно произнес:
— Да, это наверняка рука Алины… Когда я приезжал в последний раз в офис Прасагова, у нее был этот затейливый маникюр… Да и такие кольца могла носить только Алина…
Диля, явно не желая приближаться к ужасной находке, сказала:
— Прямо как тогда, в девятьсот сороковом году! Если до революции, во время случая с певицей Розальдой, осталось тело, а исчезла только кисть левой руки, то в сороковом году осталась кисть левой руки, а исчезло тело! Ужас, да и только!
Роман, завершив осмотр отрубленной женской кисти, промолвил:
— Так вы же обещали, когда придет время, поведать, что же тогда произошло, точнее, что вам рассказал ваш дедушка о том случае. Думаю, время наступило!
Диля вздохнула и вдруг расплакалась, пропищав жалобно:
— Она, конечно, была пренеприятной особой, однако это никому не дает права лишать Алину жизни! Она ведь не мучилась? Кисть руки ей отрубили уже… уже после смерти?
Роман подошел к девушке, попытался успокоить:
— Все на это указывает… Но чтобы узнать, как она умерла, требуется, конечно же, тело… Которое тот, кто убил Алину, забрал с собой!
Диля бурно разрыдалась, и Роман прижал девушку к себе. Та, уткнувшись в его грудь, прошептала:
— Кто это сделал? Думаете, снова Прасагов? Хотя сильно сомневаюсь, что и Вика на его совести… Зачем ему эта кутерьма?..
— Может, и Прасагов, — произнес Роман, — а может, и не он. Однако события прошлого, кажется, связаны с событиями настоящего… Мой прадед, Роман Романович Лялько, который тогда расследовал происшествие, в тысяча девятьсот сороковом году, в отличие от своего отца, Романа Романовича, никаких записок не оставил. Мой отец говорил, что его дед не любил вспоминать о своих делах и в особенности о происшествии в «Петрополисе»…
Вытерев слезы, Диля сказала:
— Зато мой дедушка, так как сам был непосредственным участником, мне многое поведал! Потому что, как и в случае с убийством Розальды, имеется официальная версия, и имеется также неофициальная, а помимо этого существует масса слухов. И, наконец, есть правда!
В этот момент в коридоре раздались голоса:
— Тут кто-то свечи зажег, Леха! Но шум шел явно из другого крыла… Давай прошерсти все, а я останусь около лестницы…
Роман, увлекая за собой Дилю, прижался к стене, как раз вовремя, потому что через секунду в дверной проем ударил яркий луч мощного фонаря.
— Вот это да, Диман! — раздался удивленный и одновременно испуганный возглас одного из охранников. — Тут кто-то кусок трупа подкинул! Человечью руку!
